Великий Новгород. Первое применение транспортеров на раскопках

Н.Я. Мерперт. Великий Новгород, 1947 г.

Опишу один комичный случай, связанный с работой на этом участке и получивший интересное и неожиданное продолжение.

Здесь также работали немецкие военнопленные, каждая группа которых имела своего бригадира. Моя группа возглавлялась господином Гансом Парадой. Он был польским немцем небольшого роста, предельно добросовестным. Работа его совершенно не тяготила, а выражение лица всегда было торжественно радостным. Меня он смущал лишь тем, что каждое утро отдавал рапорт, в котором подробно описывал, как каждый из его подопечных провел ночь. Кроме того, он представлял каждого нового рабочего (с краткой характеристикой). И вот однажды Парада доложил мне: «У нас новый рабочий — Карл Вильгельм Штруве — по-нашему «гитлерюгенд», по-вашему — «хулиган». И появился очень худой растерянный молодой парень, который всем существом своим выражал постоянное невезенье во всем; дальше разыгралась следующая сцена. На моем раскопе был найден колодец XIV века с деревянными трубами, настолько превосходно сохранившийся, что его можно было бы взять вырезкой, но предварительно вычерпав. Последнее было необходимо в любом случае. Но работа была нелегкой: колодец был наполнен грязной жижей. Я спросил, не найдется ли доброволец? Таковой тут же нашелся: самый сильный и добродушный из рабочих, по имени Ганс. В войне он вообще не участвовал и был «захвачен» в кино при «чистке» зрительного зала в середине 1946 года. Работал он весело и добросовестно. Мы должны были отмечать качество работы каждого землекопа, выражая его в процентах. Ему я всегда ставил 300%, и на сей раз Ганс чисто по-русски плюнул на ладони, растер их и полез в колодец. Стал вычерпывать жижу ведром и подавать его наверх. Принимал ведро названый выше Карл Вильгельм Штруве и случайно плеснул жижи на Ганса. Тот поднял глаза и добродушно выругался, Карл растерялся и из второго ведра плеснул вновь, облив Ганса посильнее. Последний возмутился и обозвал Карла «Schweinehund’oм» («сволочь») — это очень сильное немецкое ругательство, но из следующего ведра бедняге Гансу досталось еще сильнее, и он, подумав, выругал Карла уже по-русски. Тогда я, прекратив работу, попросил Параду выяснить у Ганса, понимает ли он смысл сказанного. Не надо было мне этого делать: объяснение длилось не менее получаса, и все немцы были в восторге: это была длительная непредусмотренная передышка. Парада же отрапортовал мне: «Господин начальник! Рабочий Ганс сообщил, что общий смысл он улавливает. Причем тут Бог — не понимает». Прошли годы, и на одной из археологических конференций в Киеве академик Валентин Лаврентьевич Янин узнал от членов немецкой делегации, что его хочет специально приветствовать генеральный директор музея города Ольденбурга в Северной Германии г-н Карл Вильгельм Штруве. Появился полностью уже «опрофессорившийся» господин, схватил Янина обеими руками и радостно заговорил: «Вот видите, работа у вас помогла мне подняться, получить подлинную профессию и по мере сил своих добиться развития музейного дела и т. д. Но вообще-то я ученик Арциховского и представляю русскую школу археологии!».

Великий Новгород, 1947 г. А.В. Арциховский с группой сотрудников экспедиции

Чудинцевский раскоп. Слева направо — А.В. Арциховский, Н.Я. Мерперт, чертежник, А.В. Кирьянов, О.А. Кирьянова, А.Ф. Медведев

Празднование 800-летия Москвы. Стоят — слева направо: Фомичев, Н.Г. Варшамова, А.В. Кирьянова, В.В. Седов, К. Кривицкий, А. Левандовский, Н.П. Журжалина, А.Л. Монгайт, А.В. Арциховский, М.Н. Тихомиров; сидят — О. Баташева, А. Бойман, А. Червяков, В. Янин, В. Берестов, Т.Н. Никольская, Э. Викторова, Н. Запорожец, Н.Я. Мерперт, А. Ф. Медведев. Чертежник

Во всяком случае, тогда уверенно говорили, что это тот самый Карл Вильгельм Штруве, который никак не мог удержать ведро у колодца XIV века, чем вызвал столь ярое возмущение Ганса. Связь с ним некоторое время поддерживалась, но вскоре он скончался.

Я попытался дать читателю самое общее представление о фактическом начале новгородской экспедиции и об атмосфере внутри нее именно в этот начальный период. Подробно останавливаться на сугубо научных моментах, а тем более результатах, представляется преждевременным, поэтому коснусь их лишь в форме констатации первых акций по выработке плана исследований, определений первоначальных центров и дальнейшей динамики их развития. Ограничусь самой краткой характеристикой первых заложенных раскопов, дабы дать общее представление об их масштабах в первом послевоенном сезоне, общих принципах стратификации и планиграфии, специфике конкретных участков и первоначальных их показателях.

Прежде всего, о Ярославовом дворище (еще раз напоминаю, что речь идет только о 1947 годе). Здесь, прежде всего, учитывалась топография участка, согласно письменным показателям являвшегося фактическим социальным и экономическим центром древнего города, что требовало предельной масштабности вскрываемой площади. Соответственно, здесь были заложены три раскопа, вплотную примыкавшие друг к другу: по существу, единая, весьма значительная площадь на естественном склоне к Волхову. На Ярославовом дворище начаты опыты стратификации культурного слоя. Мощность последнего достигает 380 см, он разделен на пласты толщиной 20 см. Верхний — перемешанный слой, содержащий поздние материалы: строительный мусор, деревянные настилы, бревна, железные изделия, поздняя керамика. Слой охватывает 6 верхних пластов. Ниже заметно возрастает доля серой керамики с отогнутым, а ниже 4-го пласта — прямым венчиком. На том же уровне остатки литейного производства. Ниже — та же серая керамика, но с пухлым венчиком, деревянные настилы, срубы колодцев. В керамике пухлые венчики сочетаются с волнистым, иногда штампованным орнаментом. В 9-м пласте — основание колодца с девятью венцами. Деревянные трубы. В 10-м пласте основание еще одного колодца с деревянной трубой, рядом лежал стальной граненый кинжал. Деревянные поделки: гребень, весло, лопата, ковш, блюдо, сосуд. В 11-м пласте — обгоревшее зерно, железные поделки — нож, заостренный стержень, шиферное пряслице, топор железный, деревянный орнаментированный гребень, ложки; продолжается вниз сруб колодца. 12-й пласт содержит уже ту же серую керамику, что и перекрывающие его. И все еще уходит вглубь колодец с деревянной трубой. Среди находок: костяной гребень, медная булавка, деревянное, обтянутое кожей весло, гребни, вилы, железный нож. Подобные керамические, деревянные, костяные, железные, каменные изделия представляют определенный комплекс, истоки которого уходят, по меньшей мере, в 19-й пласт, зафиксированный на глубине около четырех метров.

Конечно, эти первичные наблюдения носят сугубо условный характер, как и двадцатисантиметровые слои, позволяющие проследить последовательное распределение во времени перечисленных