по окончании войны в числе первоочередных задач отечественной археологии. При этом по инициативе А.В. Арциховского речь шла об исследованиях и по масштабу, и по длительности своей резко превышающих все аналоги в истории славяно-русской археологии. Это касалось уже и плана первого послевоенного сезона экспедиции. В подготовке и в проведении его участвовала не только большая часть кафедры археологии, но и чуть ли не половина первого курса студентов истфака МГУ, как и многие представители последующих курсов, увлеченные этим грандиозным по тому времени мероприятием.

Великий Новгород. Софийский собор

Великий Новгород. Церковь Спаса на Нередице. Общий вид

Великий Новгород. А.В. Арциховский и А.Ф. Медведев

Подготовка экспедиции заняла большую часть лета и включала упорядочение обширной документации, добычу необычно многообразных технических средств, включая транспортеры, вагонетки с рельсами, серию различных фотоаппаратов и измерительных приборов и пр. К ней была привлечена большая группа как опытных археологов, в том числе с довоенным стажем и «новгородским опытом», так и специалистов разного профиля: фотографов, художников, топографов, техников. Значительность происходящего была ясна всем будущим участникам экспедиции, пока еще формирующейся и лишь начинающей «внутреннюю специализацию» своих участников. Но Новгород есть Новгород. Безусловное обаяние этого имени равно воодушевляло весь формирующийся коллектив — от А.В. Арциховского и всей группы его учеников в Беседах до вчерашних первокурсников, впервые соприкоснувшихся здесь с истоками русской государственности и культуры, да еще в форме «новгородской романтики»: легендарных Василия Буслаева и старчища Андрончища и реальных Рюрика, Игоря, Олега, Святой Равноапостольной Ольги...

Для меня же эта романтика, воспринятая с молоком матери, сочеталась с суровой реальностью, с жестокостью совсем еще недавних лет, именно здесь, под Великим Новгородом унесших в небытие столь многих моих друзей и соратников. Осенью 1941 года немцы были остановлены на северо-западном берегу Волхова (у Юрьева монастыря) и Малого Волховца. Начиная с восточного берега последнего, была создана многорядная оборонительная система. Она простиралась почти до Мсты с разрывами на многочисленных заболоченных участках, особенно частых у Волховца, где создание сплошных траншей было сильно затруднено: приходилось ограничиваться короткими отрезками, из которых просматривались северо-западные прибрежные участки. «Микро-гарнизоны» таких «секретов» сменялись каждые сутки, одновременно оборонительная система регулярно продвигалась к востоку. Теперь машины экспедиции также углублялись в оборонительную систему, но в обратном — западном — направлении. При этом значительные участки траншей и прочих сооружений сохранились в моей памяти и идентифицировались мной достаточно четко. В немногих случаях отождествлялись и отдельные могилы, хотя чаще они были нивелированы, а временные памятники разрушены. И все же некоторые имена были мне знакомы и принадлежали защитникам новгородского правобережья, оставшимся здесь после нашего перевода на валдайско-демьянский участок. В целом же остатки оборонительной системы осени 1941 года сохранились в значительной мере: знакомым казался буквально каждый квадратный метр, вызывая горестные воспоминания. Уже семь лет отделяли нас от них, но мне они казались вчерашним днем, и это чувство обострялось с отождествлением каждого нового участка. Особенно горько было опознание могил, оно не всегда оправдывалось, но я неоднократно просил остановить машину для более тщательного осмотра места и попытки вызова соответствующих ассоциаций. Иногда это удавалось, но далеко не всегда. И чем ближе к Волхову, тем реже: я уже отмечал все более значительное распространение там заболоченных участков и открытых пространств, подвергавшихся ежедневным интенсивным обстрелам. Немногочисленные сохранившиеся могилы сооружались в кустарнике, рощах и ограждении шоссе, поэтому лишь в единичных случаях удавалось определить их и возложить к ним цветы, недостатка в которых в разгар лета 1947 года здесь не ощущалось. Далее — многострадальный в самом прямом смысле этого слова мост через реку Малый Волховец, а потом — и через Волхов, построенный заново несколько южнее разрушенного довоенного моста, но также ведущего непосредственно в Кремль. Новые и восстановленные постройки, упорядоченные улицы и целые кварталы, несмотря на сохраняющиеся отдельные разрушения, решительно изменили как колорит возрождающегося великого города, так и восприятие его экспедицией. Уже при самом въезде была со вздохом облегчения констатирована сохранность ряда всемирно известных шедевров новгородской средневековой архитектуры как сакрального, так и светского характера. Касалось это и Кремля со знаменитым собором Святой Софии (1045-1052 гг.), мощными фортификациями — каменными стенами и боевыми башнями — и ряда замечательных соборов внутри города и за его пределами: Георгиевского собора Юрьева монастыря (1117 г.), Новодворищенского собора (1113 г.), Николая Чудотворца, что на Ярославском дворище (1111 г.), Собора Рождества Богородицы Антониева монастыря, Федора Стратилата на Ручье (1360-1361 гг.), церкви Спаса на Ильине улице (1374 г.), церкви Спаса на Ковалеве (1345 г.), церкви Успения на Волотовом поле (1362 г.), Башни «Часозвоня» Новгородского Кремля.

Великий Новгород 1947 г. Участники экспедиции с А.В. Арциховским. Слева направо — В. Смирин, Н. Мерперт, А. Медведев, А.В. Арциховский, В. Седов

Великий Новгород, 1947 г. На первом плане Н. Мерперт, за ним справа Кирьянова, Б.А. Колчин, В.М. Смирин, А.В. Кирьянов, В.Л. Янин, Г.А. Авдусина, в центре А.В. Арциховский, за ним слева Н. Журжалина (ниже Н. Вахутрская), Д.А. Авдусин, А.Ф. Медведев

Великий Новгород 1947. Внутри кремля, Лихудов корпус

Великий Новгород. Пароходик «Экстра», ежедневно переправлял археологов через Волхов

Д.А. Авдусин. Великий Новгород. 1947 г.

А.Ф. Медведев. Великий Новгород. 1947 г.

Жили мы в Лихудовом корпусе — насколько я помнил — Д.А. Авдусин, А.Ф. Медведев, Б.А. Колчин, вскоре переехавший в другой корпус к А.В. Арциховскому и А.Л. Монгайту. Жили дружно и весело, подшучивали друг над другом, смеялись над всеми происшествиями, над которыми стоило, а иногда и не стоило смеяться.

Надо отметить, что замечательная новгородская архитектура и, прежде всего, Софийский собор стали объектом специального исследования экспедиции Академии архитектуры СССР, существовавшей тогда. Возглавлял ее превосходный специалист — профессор Николай Иванович Брунов. Он обратился к А.В. Арциховскому с просьбой поручить одному из археологов вскрыть шурф в центре Софийского собора для определения уровня первоначального пола времени князя Ярослава, поднявшегося, естественно, в ходе дальнейших веков. Шурф был поручен мне. Во вскрытии