Хорошая идея. На тот момент такая дельная мысль не пришла. Поэтому мы быстро выпиваем кофе и идем в управление. Там Кристап посылает листик Айварасу, а я невольно отмечаю, что после происшествия в королевском морге они как-то перестали смотреть друг на друга, как два приготовившихся к драке кота. К чему бы это?

Пана Сиксну приходится подождать. У меня не получается сосредоточиться на артефакте, выходит жутко кривым, контакт не идет. Кристап поступил немного мудрее, просто стоит и смотрит в окно. Видимо, хочет разглядеть там окно в светлое будущее. Мне кажется, что проходит целая вечность, прежде чем раздается стук в дверь.

Я вскочил в мгновение ока, даже Кристап не успел ничего сделать. Каково же мое удивление, когда я увидел пана Ааделя.

Он вошел к нам, тихо прикрыл дверь, перед этим проверив, чтобы в коридоре никого не было. После чего сделал знак подойти.

— Знаю, что вы оба очень хотите знать, что там со вчерашним делом, поэтому сообщу немного раньше, чем освободиться Сиксна.

Мы, навострив уши, тут же стали возле алхимика.

— Смотрите, ребята, что тут происходит, — начал он. — Пойманный вами человек зовется Неман Гринюс, в прошлом кузнец, но два года назад пропал из Ридзене. Как оказалось, по собственной воле присоединился к банде Лесных ножей.

Я сложил руки на груди. Всё верно, нож на это и указал.

— На допросе отвечал на часть вопросов, но стоило попытаться узнать, где банда, главарь и так далее — молчание. Поначалу решили, что это упрямство, однако мне в лабораторию передали образцы крови с его одежды.

— Это же была кровь девушки? — напряженно спросил Кристап.

— Да, — кивнул Аадель. — Точнее, в основном, её. Но, видимо, ей удалось его как следует расцарапать, потому что кровь Гринюса тоже обнаружилась. И вот… интересно…

Мы затаили дыхание, понимая, что просто так бы Аадель бы просто не пришёл.

— Мы с Оливерсом несколько раз все проверили, — сказал он и поправил очки. — Гринюс находится под сильным действием зелья, уничтожающего способность самостоятельно принимать решения.

Некоторое время мы молчали, обдумывая услышанное.

— То есть… — медленно произнес я: — Вы хотите сказать: его специально опоили, чтобы контролировать и внушать приказы?

Аадель кивнул:

— Именно. Кто-то управляет Гринюсом. Потому что он так и не смог ответить, зачем было пытаться убить девушку, с которой он никогда не был знаком.

Я нахмурился, Кристап молчал. Это было что-то новенькое. В голову не приходило никакой дельной мысли, кроме той, что главарь банды превратил её членов в своих безотказных слуг.

— Вот скотина, — все же выдохнул Кристап.

— Согласен, так и есть, — сказал Аадель. — И теперь большой вопрос, что будет дальше.

— Что вы имеете в виде? — нахмурился я.

Он снова глянул на дверь, словно оттуда мог кто-то выйти, и, понизив голос, произнес:

— Принц Интарс пропал сегодня ночью.

* * *

/Ядвига Торба/

Голова раскалывалась невероятно. Я понимала, что происходит что-то очень странное и, пожалуй, страшное. Потому что некоторое время просто не понимала, где нахожусь. Только знала: дворец остался далеко-далеко. Как поняла? Шестое чувство?

С трудом открыв глаза, тут же зажмурила их, потому что поток света едва не ослепил. С губ сорвался стон, когда попыталась перевернуться.

— Ядвига, вы как? — раздался обеспокоенный голос принца.

Я едва не подпрыгнула. О Златовласая! Я тут же с ним!

В следующую секунду я быстро приняла сидячее положение, сдерживая подкатившую к горлу дурноту. Перед глазами все плясало, пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде все вернулось в относительно нормальное состояние.

— Вроде жива, — ответила я. — Но это не точно.

Смешок принца показался одобрительным.

Через несколько секунд я смогла нормально осмотреться. Ничего похожего на камеру темницы. Уже неплохо. Гостиная. В углу тихо потрескивал камин. Никакого магического освещения — только масса расставленных везде свечей. Хороший вопрос: что меня тогда сразу ослепило? Или это, скорее всего, эффект такого перехода. Кто-то просто использовал портал, чтобы нас затянуть сюда.

Все в золотисто-красных цветах. Темно-коричневая мебель. Шкафы и столы явно сделаны хорошими мастерами, потому что рассматривать можно часами. Я, оказывается, до этого лежала на диване, а Интарс сидел в кресле. Судя по лицу принца, он тоже не знал, где мы оказались.

— Ядвига, вы точно зельевар?

— А вы точно принц? — не выдержала я.

Он хмыкнул.

Язык мой — враг мой. Так нельзя. Всё же особа королевской крови, потом может припомнить недостаточно уважительное обращение. Но… почему-то у меня сейчас не получилось вести себя прилично и воспитанно. К тому же он попытался зацепить мою профессиональную честь. Тут я точно никому этого не спущу!

— Вы не можете предположить, где мы находимся? — осторожно уточнила я.

За спрос не бьют, но хотелось бы определенности.

Интарс мрачно посмотрел на меня, потом покачал головой.

— Во дворце такого нет. Нас кто-то переместил сюда. При этом я бы мог заподозрить, что у вас сообщник, но… не чувствую энергетических связей. Значит, кто-то работал иначе. И вообще ощущение, что фокус для перемещения сосредоточен был именно на мне.

— Ну спасибо, — проворчала я. — Если бы у меня был сообщник, я бы не сидела в камере, ожидая, пока кто-то откроет дверь.

— Кстати, как вы из неё выбрались?

Ну вот и пришло время. Молодец, Ядвига. Чего тебе стоило помалкивать и кивать? Говорят, мужчины это любят. А теперь сама же себя усадила в лужу. Можно аплодировать.

Я закашлялась, но Интарс так и не отвел взгляда, ожидая ответа.

— Ладно, не смотрите на меня так. Сообщник… точнее, уж тот, кто мне помог выбраться, действительно был. Он назвался Драас. Это… невидимка. Или же мне не показался.

Принц сложил руки на груди и нахмурился.

— После возвращения у меня очень много будет работы, — произнес он через некоторое время. — Ибо что-то не вижу дальше собственного носа.

Вот как. Значит, он не в курсе.

После этого Интарс встал и подошел к одному из шкафов. Я тоже поднялась, убедилась, что спокойно могу идти и приблизилась к нему. Взгляд принца был направлен на потемневшие от времени корешки книг, на которые было что-то написано витиеватым золотым шрифтом.

Сколько я не пыталась прочесть, не удалось разобрать ни буквы.

— Что это за язык? — нахмурилась я.

— Если память меня не подводит, то это пралатрийский, тот самый, из которого вышли современные наречия Янтарного Союза. Но с ним работают только ученые и историки, потому что в наше время отпала вся необходимость. Конструкции фраз и предложений значительно упростились.

Я замерла, не в силах поверить услышанному.