меня при намеке на ее улыбку. Поппи не умела улыбаться, и мне до смерти захотелось вызвать у нее желание сделать это еще раз.

Сняв куртку с плеча, я протянул ей.

— Вот.

Ее взгляд переместился с бомбера на меня. Я снова ожидал, что она будет протестовать. Чего я не ожидал, так это того, что Поппи накинет бомбер себе на плечи. Он тяжело упал на нее, доходя до бедер. Наша разница в росте была значительной и отразилась на ней, когда она накинула мою куртку.

— Почему ты включил пожарную сигнализацию? — неожиданно спросила она. — И что еще важнее, как ты прошел мимо охраны?

Система безопасности в этом месте была лучше, чем в большинстве тюрем. Попасть на территорию было невозможно, пока кто-то изнутри не откроет главные ворота. Взломать замок было сложно, но мне пришлось сделать это всего один раз. Отныне у меня был гарантированный доступ в особняк, поскольку я украл брелок у одного из сотрудников.

Я не жалел об этом. Пришлось пойти на крайние меры после того, как я узнал о свидании Поппи. Девушка, которая должна была стать проклятием моего существования, вызвала во мне нечто невообразимое. Я снова и снова прокручивал в голове события прошлой ночи. Видеть, как Поппи насаживается на мой член, ее попытки подавить стоны удовольствия, ее неспособность сдержать их — все украденные моменты были отняты слишком рано. Когда Поппи оглянулась в больничном коридоре, я чуть было не промаршировал к ней. Я сдержал безумие, на которое она меня вдохновляла, потому что ее мысли были заняты Розой. Последнее, чего хотела Поппи, — это сражаться со всем миром за новую, неопределенную связь со своим заклятым врагом. После известия о постепенном выздоровлении ее кузины уйти во второй раз было невозможно.

— Я подождал, пока главные ворота откроются для машины, и проскользнул внутрь, прежде чем они успели закрыться, — сказал я ей.

— А пожарная сигнализация?

Я пожал плечами.

— Подумал, что тебе не помешает помощь в выходе из неблагоприятной ситуации. Всегда пожалуйста.

Я приготовился к реакции Поппи на проявление поведения, граничащего со сталкерством. Но Поппи выглядела позабавленной.

— Это очень благородно по отношению к человеку, которого ты едва знаешь.

— После нашей ночи вместе… — мой взгляд задержался на губах Поппи. — Какой мужчина не поступил бы благородно?

Карие глаза смотрели в ответ.

— Секс вряд ли стоит того, чтобы из-за него умирать. Или, может, тебе нравятся острые ощущения от риска быть пойманным? — она взмахнула рукой, указывая на моё тело. — Для кого-то в твоем положении, секс не является проблемой. Возможно, даже с человеком, чья семья не несет угрозу твоей жизни.

— Меня не интересуют охотницы за знаменитостями.

— Тогда тебе не следовало выбирать Нью-Йорк в качестве места жительства.

Из меня вырвался невеселый смешок, когда эти слова напомнили мне об упреке Софи.

— Я нашел именно то, что искал здесь, в Нью-Йорке.

Поппи спокойно изучала меня.

— Если бы ты рассказал моей семье, что мы были вместе, когда упала Роза, с тебя сняли бы обвинение в покушении.

— Осторожнее, Амбани. Мне начинает казаться, что ты беспокоишься обо мне, — задумчиво произнес я.

Она опустила взгляд.

— Почему ты им не сказал?

— Если бы о нас узнали, началась бы анархия.

— Тюремный срок превосходит позор из-за секса с врагом, согласен?

— Я имел в виду анархию для тебя. Твоим родственникам не понравилось бы, что мы спали вместе, и твою кандидатуру перестали бы рассматривать на пост генерального директора. Я так понимаю, что сейчас ты в числе претендентов.

— Прошлой ночью ты впервые посмотрел в мою сторону. Какое тебе дело до моей карьеры?

— Я же говорил тебе. Прошлой ночью произошло что-то удивительное. Не притворяйся, что ты тоже этого не почувствовала.

Как и ожидалось, Поппи осталась при своем мнении. Она полагала, что мой интерес вызван острыми ощущениями от секса с врагом. Отчасти она была права. Возможность выйти сухим из воды у всех под носом вызывала волнение, но также было и нечто большее.

— Мы едва знаем друг друга, — возразила она.

— Что бы ты хотела знать?

— Вы с Кайденом учились в школе-интернате в Швейцарии. Почему?

Я рассмеялся.

— Это все, что ты хочешь знать обо мне?

Она пожала плечами.

— Это было единственное, что я не смогла выяснить.

Я кивнул.

— Об этом мало кому известно. Мы с Кайденом хотели уехать из страны, а в Швейцарии лучшие школы в мире. Что насчет тебя? Почему ты посещала школу-интернат?

Поппи была исключена из двух учебных учреждений за плохое поведение, прежде чем окончила школу в четырнадцать лет. Помимо того, что я был за пределами страны, она также знала полный список моих достижений. Мы вели себя так, будто одержимо не изучали друг друга, выясняя каждую деталь о предполагаемом враге.

— Я предпочитала академическую обстановку. Пребывание дома отвлекало меня.

— Отвлекало тебя от чего?

— От моих целей. Я хотела закончить школу как можно скорее. — Она позволила мне ненадолго сфокусироваться на ней, прежде атаковать встречным вопросом: — Почему вы с братом учились в школе-интернате за пределами страны?

Я нахмурился, оценивая непринужденный тон Поппи.

— Потому что я ненавидел это место после смерти мамы. Раньше она была буфером между нами и папой. На случай, если ты еще не заметила, мой отец — идиот.

Этот комментарий вызвал у Поппи пресловутую полуулыбку. Всякий раз, когда она выглядела хотя бы отдаленно оптимистичной, это выбивало из меня дух. Целью сегодняшнего вечера было избавиться от ее предвзятого отношения к Максвеллам. Поэтому я взялся за дело, которое должен был решить много лет назад, и произнес слова, которых не было в словаре Максвеллов.

— Я сожалею о том, что он сказал твоей маме.

Поппи не признала и не отмахнулись от причины спора, который разжег эту уродливую вражду. Она склонила голову набок и вернула извинения:

— Я думаю, мы квиты. Амбани тоже нанесли большой ущерб. Мы проводим ежемесячные собрания У.М.

— У.М.?

— Уничтожить Максвеллов.

Я усмехнулся.

— А как насчет вас? Вы проводите ежемесячные собрания, чтобы уничтожить нас? — равнодушно спросила она, оглядывая двор.

— Нет. Мы делаем это еженедельно.

Последнее замечание вызвало у нее улыбку, поистине редкое зрелище.

— Еще вопросы? — поинтересовался я.

— Только один. — Она снова посмотрела на меня. — Почему ты всем рискуешь ради меня?

— Потому что я не могу перестать думать о тебе со вчерашнего вечера. — Я придвинулся к ней, не в силах остановить себя. — И потому что ты сводишь меня с ума с тех пор, как мы встретились. Это безумие. — Еще один шаг вперед. — А безумие объяснить