Девушка подвинулась немного вперед, и ее глаза стали более оживленными.

— Помнишь маленькую гостиницу в Алоро? Ты не мог сказать ни одного слова по-итальянски. И как нам было весело! Ты помнишь ту девчушку, Аниту?

— Дочку хозяйки гостиницы? Она звала меня «poverino»[9], потому что мой нос обгорел на солнце и облез. — Он засмеялся. — По-моему, мы замечательно провели там время. Аните нравилось болтать со мной ранним утром, пока ты еще спала, а я не понимал, о чем она говорит. Знаешь, мне на самом деле стоит выучить итальянский до того, как мы опять туда отправимся.

— Ты думаешь, мы туда поедем когда-нибудь?

— Конечно, поедем. Разве ты не хочешь поплавать в озере? Помнишь то утро, когда змея упала с дерева и напугала тебя? Мы как раз собирались войти в воду, но ты потом вообще отказалась купаться.

Девушка поежилась:

— Ненавижу змей. Ты же знаешь, что я не выношу змей.

— Я просто поддразниваю тебя. Я тоже ненавижу этих тварей и рад, что приехал сюда. В этом месте есть что-то естественное, какая-то первобытная простота, чего нет в Италии. Италия — это пряничные домики, покрытые сахарной глазурью, и небо с почтовых открыток. А здесь ты чувствуешь пульс человечества. Улицы пышут страстью и темпераментом, а стены по-прежнему отражают эхо стонов угнетенных крестьян. Оглянись вокруг, посмотри на море, на цветы, на людей. Тебе не кажется, что они более… настоящие, что ли, более реальные и осязаемые, чем в Италии?

— Да, теперь все стало реальным и осязаемым. Атмосфера сказочной, волшебной страны рассеялась. И это очень печально… — Девушка не смотрела на него. — Ты помнишь светлячков в Ароло? Берег озера в лунном свете и сотни светлячков, сверкающих в траве, как серебряные искорки?

— Что с тобой? Скажи мне, что-то не так?

— Ты это почувствовал?

— Значит, что-то не так. Но я не понимаю…

— Я сказала тебе.

— Пожалуйста, не будь такой таинственной! Объясни мне по-человечески.

Девушка нервно отпила из бокала, проигнорировав просьбу своего кавалера. Бармен размышлял, почему она выглядит так трагично. И еще он думал, что этот разговор о волшебной стране был у нее заранее наготове. Сам он любил, чтобы отношения были прямыми и честными, и причудливый язык иносказаний всегда вызывал у него раздражение.

— Ты сожалеешь, что приехала сюда? — спросил мужчина. — Да? Ты предпочла бы, чтобы мы отправились в Европу?

Она покачала головой:

— Нет, это не так. Понимаешь, притупилась острота ощущений. Не заставляй меня объяснять это. Ты должен чувствовать то же, что чувствую я.

Он потянулся к ней, собираясь взять за руку, но девушка уклонилась от него.

— Почему ты продолжаешь говорить загадками? Сначала о какой-то волшебной стране, атмосфера которой, видите ли, исчезла, теперь вот острота притупилась. Что ты имеешь в виду?

Девушка допила коктейль.

— Я очень стараюсь быть милой и доброй. Ты этого не понимаешь? Все перестало быть для меня прежним… Я только что тебе сказала.

Мужчина по-прежнему не понимал, о чем она толкует, и сделал знак Мэнделлу, чтобы тот еще раз наполнил бокалы. Бармен притворился, будто его только что отвлекли от какого-то важного занятия, и взял шейкер.

— Вам понравилось, сэр? — любезно поинтересовался он.

— Да, очень вкусно, — ответил мужчина, рассеянно улыбаясь, — просто отлично.

Мэнделл подвинул бокалы в их сторону и отступил на шаг, заняв прежнюю позицию.

— О чем ты говоришь? — вновь спросил мужчина, подхватывая нить разговора. — Тебе надоело путешествовать? Хочешь где-то осесть?

— Да…

— Но где? Здесь?

Девушка покачала головой:

— Нет, не здесь.

В разговоре наступила долгая пауза, затем мужчина сказал:

— Я люблю тебя так сильно, что поеду, куда ты захочешь. Только скажи, и мы все спланируем.

Она резко повернулась к нему лицом:

— Ты не можешь понять, что я больше не могу это выносить? — В ее голосе зазвучали истерические нотки. — Я пытаюсь, пытаюсь объяснить тебе, но ты не понимаешь. Я не могу так больше жить!

— Не злись. Я понимаю. И охотно сделаю все, что ты пожелаешь.

— Мы должны расстаться, — выпалила она.

Мужчина расплескал коктейль на стойку бара.

— Мы должны расстаться? — повторил он. — Ты имеешь в виду, что я тебе больше не нужен?

— Я с таким трудом пыталась сказать тебе об этом деликатно, но ты ведь так в себе уверен! Ты всегда был уверен в себе!

— Нет, ты заблуждаешься, если так думаешь. Я никогда не был уверен в себе, но всегда был уверен в тебе. А это не то же самое. Я думал, твоя любовь ко мне так же сильна и надежна, как и моя к тебе. Ты не имеешь права называть меня самоуверенным. Я доверял твоей любви. Мне нужно было что-то, в чем я мог бы не сомневаться. Ты не хочешь понять? В этом ужасном мире с его ложью, завистью и грязными делишками я крепко держался за любовь, которая, как я думал, никогда меня не предаст.

— Я очень сожалею, — пробормотала девушка.

— Конечно… — Он провел рукой по волосам. — Я знаю, что сожалеешь. Когда это случилось? Недавно?

— Я только что сказала тебе, что не хочу об этом говорить.

— Но ты не можешь молчать. Я схожу с ума по тебе! Ты ведь знаешь, что я тебя люблю. Я чем-то провинился, и это заставило тебя принять такое решение?

Девушка покачала головой.

— Я испорченная и непутевая, — тихо сказала она. — Я думала, что смогу найти с тобой счастье, но не нашла. Я должна жить своей жизнью. И у меня нет больше сил притворяться. Ты же не хочешь, чтобы я притворялась, правда?

— Почему ты называешь себя испорченной?

У тебя есть кто-то еще?

Девушка мгновение колебалась, потом ответила:

— Да… да. Я не хотела говорить тебе, но придется. Ты все равно узнал бы рано или поздно.

С нездоровым интересом зеваки, наблюдающего за уличной потасовкой, Мэнделл украдкой переводил взгляд с одной на другого. Он заметил, что мужчина сильно побледнел и уже с трудом контролирует себя.

— Понятно.

— Нет, — быстро возразила девушка, — ничего тебе не понятно. Возможно, ты никогда не сможешь понять. Ты считаешь, что я задела твою мужскую гордость. Я могу себе представить, что чувствуют мужчины, когда такое случается, поэтому не хочу тебя оскорбить. Я не сделала ничего, что могло бы задеть твою мужскую гордость. И я рада этому, потому что ты был очень мил со мной. Я должна уйти от тебя, а ты должен меня понять и отпустить.

— Пожалуйста, не говори так! «Ты был со мной очень мил»! Как будто я тебе