— Второе.

Ничего другого, как закрыть глаза и ждать пока не наступят заветные десять часов, чтобы выгнать тетку со своего законного места и как бы показаться радушным пассажиром, я не придумал. Так и дремал, сидя у окна под Машкины негромкие звуки. В какой-то степени это даже расслабляет. И есть в этом во всем некая романтика что ли. Дремать под стук колес и быть ближе к народу. Но все это было относительно приятно только до того момента, пока я не почувствовал запах, напоминающий Танину фамилию. Резко открываю глаза и замечаю тучную Ирину, чистящую вареные яйца, а рядом на столе лежит огромная жареная курица. Только этого мне еще не хватало, классика в чистом виде.

— Хотите?

Поворачиваюсь к Тане, которая с умилительным лицом сюсюкается с Машей и кормит ее фруктовым пюре. Нет, она мне сейчас не помощница.

— Нет, спасибо.

Закрываю глаза, и мысленно проклиная Вадима за столь прекрасное соседство, вновь пытаюсь успокоиться. Это же всего лишь яйца. Подумаешь, захотел человек поесть, надо быть терпимее, и совершенно не важно, что попа этого человека расплывается по сиденью. Терпение, Меркулов, только терпение. Так и повторял себе, словно мантру до тех пор, пока Таня меня не потревожила, зачем-то положив руку мне на ногу.

— Нервные клетки не восстанавливаются. Давай расстелем белье и разберем коляску?

— Расстелем и разберем. Вставай, Бдушкина.

Если цель этой поездки-проверка моей терпимости, то она проваливается с треском, ибо тетка и не думает лезть на верх. Более того, она подготавливает спальное место внизу на моем законном месте.

— Простите, Ирина, а что вы делаете?

— Готовлюсь ко сну. Что-то не так?

— Да. Это мое место. А ваше на верхней полке.

— Ну вы же мне уступите, я же женщина.

— А я яжебать. И что?

— Что?!

— Освободите мое место. Время сна.

А дальше наступают гляделки, отборный мат и успокаивающая меня Бдушкина. И снова все по кругу, до тех пор, пока не пришла проводница. Никогда не дрался с женщинами, но с этой был готов.

— Паша…

— Молчать, и только посмей уступить ей место, — злобно шепчу Бдушкиной, которая пытается меня утихомирить.

— Ну как вам не стыдно? Я же не залезу туда и не слезу. Бесстыжий!

— На этот случай, хитрозадый верхнеполочник должен покупать место на нижнюю полку. Я правильно говорю, товарищ проводник?

— Правильно.

— Ну вот и славненько.

То, как залезала пышнотелая мадам на свое место заслуживает как минимум Оскара, и как максимум хорошего пенделя за чрезмерную медлительность. Гореть мне в аду, но мне не стыдно. И только, когда мы наконец-то улеглись на спальные места, я понял, что надо было все же уступить. Любительница яиц полночи сыпала на меня проклятиями, а потом вместо слов посыпались крошки. Тетка ела и специально кидала на меня крошки от хлеба. Снова ела и снова кидала. Не спала, свесивши «стройные ножки» вниз до самого утра.

Из поезда я выходил измученным настолько, что у меня плохо шевелились конечности, я даже не замечал кряхтения Маши. А в волосах упорно казалось остались крошки, ибо птицы пролетали очень низко над моей головой. Ощущение, что так и клюнут, ну или обосрут на счастье. Но ни того, ни другого, к счастью, не произошло. Добрались до машины, где нас с радостью встретил Тима, и я благополучно посадил свою пятую точку на мягкое сиденье. Тогда я еще не знал, что хитрозадая верхнеполочница Ирина попьет моей кровушки ни один раз.

Дурацкая была затея, тащиться сюда вместе с ребенком и Таней. Хотя надо признать, их как раз ничего не напрягает. Маша вообще, судя по издаваемым звукам, находится в прекрасном настроении. Бдушкина тоже никак не выдает того, что ее все это напрягает. Я бы сказал наоборот, ей это все нравится, иначе не могу объяснить ее постоянной улыбки, которую я ловлю в зеркале. И только я, как ворчливый дед, бухчу себе под нос.

До деревни действительно оказалось несложно добраться. Всего несколько минут, и мы были на месте. Как-то не так я представлял в своей голове наш приезд. Да, я сам родился не с золотой ложкой во рту, в маленьком городке, напоминающем по сути большую деревню, но, мама дорогая, по сравнению с моим местом рождения-это самая что ни на есть глушь. Домов на пальцах пересчитать можно. Конечно, при таком количестве жителей проще узнать интересующую меня информацию, но как здесь выжить хотя бы несколько дней, пока Вадим разруливает ситуацию в городе, непонятно. Правда один жирный плюс здесь все же имеется, если кто-то решил меня грохнуть, то сюда точно не поедет.

Проблема возникла, когда я понял, что нам тупо негде остановиться. Никто понимаете ли не сдает у них домик или хотя бы часть дома. Тут на помощь мне пришла доброжелательная ведьма по имени Таня. Та потрещала с местным мужиком минут пять, используя специфический говорок, буквально копируя его интонацию и коронное «гэ», и с видом победительницы повернулась ко мне.

— Чего вы так на меня смотрите, Павел?

— Можешь не выкать, пираньюшка моя, в поезде ты отлично мне тыкала.

— Ну как же, это некрасиво. К тому же там была в этом необходимость, а сейчас вы по-прежнему мой работодатель, да еще и в возрасте.

— В возрасте? Ты серьезно?!

— А что не так?

— Села в машину, вот что, — закрываю окно и жду пока Таня сядет в машину. Вот же мымра языкастая. Оборачиваюсь на заднее сиденье, смотря ей в глаза. — Чтобы ты знала, Танечка, мужик хорош и в пятьдесят, и в шестьдесят, некоторые даже в семьдесят, а вы женщины после тридцати уже не в тренде. Я тебе еще больше скажу, мужик моего статуса и положения, в тридцать восемь выбирает девушку значительно моложе тебя. А тебе уже двадцать пять, дорогая. У тебя уже почти нет шансов на нормальных мужиков, ну разве что вот с этим деревенским. Все уяснила, Танюша?

— Все. Езжайте до конца улицы, вот там женщина сможет нам сдать жилье. И давайте побыстрее, хотелось бы сменить Маше подгузник.

— Это все, что ты мне скажешь? И что, ты даже не обиделась на мои слова и так просто это проглотишь?

— Неприятно, но жить можно. Это всего лишь слова обиженного дурака Паши. Езжай уже, тормоз городской, твоя дочь хочет иметь чистую попу и сытый желудок.

— Все что после «жить можно» ты по ошибке произнесла вслух?

— Нет, то, о чем подумала, то и воспроизвела вслух. Вы уж определитесь, что мне можно говорить и как к вам лучше обращаться.

— Я тебе список составлю, главное, чтобы ты его кривыми зубами не сгрызла.

— Хорошо. Не сгрызу. А вы, когда будете его писать, не цыкайте, а то еще случайно засосете в ваше дупло между передними зубами какую-нибудь живность. Тут ее много.

Ну, Бдушкина, погоди!