Как будто кинемся к прохожим,

Детей их на руки возьмем.

Я узнаю дороги жесткий камень

И матерей усталые глаза.

Покачивая серыми вьюками,

Проходит мул – и трудно дышит зал.

Как мы глядим! Мы здесь. Мы узнаем

Обломки баррикад, пустые окна зданий.

Они живут в дыхании моем

И в горькой тишине воспоминаний.

Мы узнаем. Мы знаем всё вокруг:

Шипенье пуль и крик гортанный.

О, если бы перешагнул я вдруг

На серую траву экрана!

Не подвиги, не воинская слава!

И клятвы ни одной не произнесть!

К чужой земле, к чужим горячим травам

Прижаться грудью! Родина, ты здесь!

О, если бы… Но это только чудо!

О, если бы… Но это полотно!

Комок земли хотя бы взять оттуда,

Уж если мне там быть не суждено!

Декабрь 1936 г.

«Застыли, как при первой встрече…»

Застыли, как при первой встрече.

Стоят и не отводят глаз.

Вдруг две руки легли на плечи

И обняли, как в первый раз.

Всё было сказано когда-то.

Что добавлять? Прощай, мой друг.

И что надежней плеч солдата

Для этих задрожавших рук?

1941 г.

Иосиф Уткин

1903–1944

Иосиф Павлович Уткин родился 14 мая 1903 на станции Хинган в семье служащего Китайской восточной железной дороги. Очень скоро семья переехала в Иркутск, где и прошли ранние годы будущего поэта.

Иосифу удалось окончить трехгодичную городскую школу и поступить в четырехклассное училище, откуда, однако, на четвертом году учебы он был исключен – «за плохое поведение и вольномыслие, по совместительству». «Плохое поведение» состояло не только в мальчишеских шалостях. Мальчик пропускал занятия, ибо в это же время работал, – ему пришлось стать кормильцем семьи, брошенной отцом, и пойти «в люди». Иосиф устроился маркёром в биллиардную сибирского «Гранд-Отеля», где приходилось скрываться от школьных учителей, забредавших в ресторан; потом продавал вечерние газеты, разносил телеграммы; служил на кожевенном заводе.

Конец 1922 – поворотный момент в биографии Уткина. Он становится репортером иркутской газеты «Власть труда», и вскоре имя его начинает появляться на страницах сибирских газет и журналов. Так с 19 лет начался его путь поэта.

На страницах «Власти труда» Уткин помещал свои первые стихи – написанные на скорую руку стихотворные репортажи-отклики на то, чем жила в те годы страна. Уткин писал о борьбе с религией, о биче беспризорщины, о горячо им любимой авиации, которая только что начала развиваться.

Пришедший в поэзию из огня гражданской войны, Иосиф Уткин не мог оставаться в стороне и в Великую Отечественную.

Уже с первых дней ее он на боевом посту. Сначала во главе дружины ПВО на крыше писательского дома. Потом во фронтовой газете. А пока в ожидании отъезда на фронт Уткин выполняет заказы московских редакций. Так, 9 июля по просьбе «Комсомолки» он пишет для нее стихотворение «Слава русскому штыку» в качестве отклика на подвиг наших бойцов в рукопашном бою.

Стихи по сводкам Совинформбюро, лозунговые строфы для листовок, сатирические стихи и стихотворные передовые появлялись из-под его пера почти для каждого номера. И он не только воспевал героизм бойцов, но и сам проявлял его, стремясь на самые опасные участки. Однажды, в начале сентября 1941 г, Уткин прибыл в расположение батальона, который готовился к контратаке. Он выступил перед воинами, читал им стихи, в том числе и свою стихотворную передовицу об этом предстоящем контрударе:

Он будет смел, он будет яр,

Удар решительный, без дрожи.

Мы в этот яростный удар

Всю нашу страсть, всю душу вложим.

Ну как после этого он мог не пойти с бойцами в атаку? И он пошел. И лишился четырех пальцев правой руки. И был контужен.

После госпиталей – снова на фронт. Теперь уже в качестве корреспондента «Правды» и Совинформбюро. И вместе с корреспонденциями уже не из-под пера, а с пишущей машинки, на которой он вынужден был тюкать левой рукой, – новые стихи, простые и проникновенные, горящие ненавистью к врагу и согретые любовью к Родине.

В войну было создано немало песен на его стихи «Провожала сына мать», «Дед», «Бабы», «Я видел девочку убитую», «Над родиной грозные тучи», «Я видел сам» и др.

Боевые заслуги поэта были отмечены орденом Красной Звезды. Командование 3-го Украинского фронта подарило ему трофейную легковую машину. Но сесть за руль этой машины он уже не смог.

13 ноября 1944 года, раздосадованный публикацией в «Комсомольской правде» статьи Н. Калитина с нелепыми придирками к его только что вышедшей книге, Иосиф Уткин заторопился тогда спешно в Москву. Мест на военном самолете уже не было. Но один из пассажиров уступил ему свое. И вот под крылом Москва. Щелковский аэродром. Туман и метель. Аэродром не принимает. Но за штурвалом мастер слепых полетов, Герой Советского Союза… И, несмотря на запрет, он идет на посадку. Самолет задевает вершины сосен и рушится вниз…

Так трагически и нелепо оборвалась жизнь поэта. Он погиб на взлете творческого пути, в расцвете дарования, не дожив и до 42 лет.

«Я видел девочку убитую…»

Я видел девочку убитую,

Цветы стояли у стола.

С глазами, навсегда закрытыми,

Казалось, девочка спала.

И сон ее, казалось, тонок,

И вся она напряжена,

Как будто что-то ждал ребенок…

Спроси, чего ждала она?

Она ждала, товарищ, вести,

Тобою вырванной в бою, —

О страшной, беспощадной мести

За смерть невинную свою!

1941 г.

Моряк в Крыму

Моряк вступил на крымский берег —

Легко и весело ему! Как рад моряк!

Он ждал, он верил

И вот дождался: он в Крыму!

В лицо ему пахнуло мятой,

Победой воздух напоен.

И жадно грудью полосатой,

Глаза зажмурив, дышит он.

А южный ветер треплет пряди

Волос, похожих на волну,

И преждевременную гладит

Кудрей моряцких седину.