Однако Алан не собирается идти на такой риск. Его компания слишком велика и слишком уважаема в отрасли, чтобы заниматься контрабандой старых пивных жестянок.

На парковке стоит пара машин, одна из них принадлежит Джей Джею, мускулистому тренеру Алана, одетому в футболку с портретом Брюса Ли. Когда мы входим в здание, он упоминает, что часть выходных провел, занимаясь с участниками группы Muse. Еще только 6:00, но в некоторых офисах без окон уже горит свет – там сидят сотрудники, занимающиеся транспортировкой сотен контейнеров, которые Альперт рассылает по всему миру ежемесячно. Алан же проходит прямо в небольшой спортзал.

Через час, завершив тренировку, Алан поднимается по лестнице и заходит в главный конференц-зал, где вокруг стола сидит около дюжины людей в возрасте от 30 до 40. Алан одет так же, как они: брюки цвета хаки и хорошо отутюженная сорочка с длинным рукавом (на нем – голубая). Над столом висит лампа с двумя люминесцентными трубками: освещения хватает, чтобы различить лица, но до дневного света лампе далеко.

Алан садится во главе стола, откидывается на спинку стула, вытягивает ноги и смотрит через плечо на большой экран, который показывает основные финансовые сведения со всего мира, включая цены крупных бирж на металлы. Молодой человек нажимает несколько кнопок на телефоне в середине стола, и раздается голос из парижского представительства компании Alpert & Alpert. Сначала нам желают доброго утра, а потом появляется изображение главы бюро по управлению рисками Alpert & Alpert в Нью-Джерси. Алан рассказывал мне вчера вечером за ужином, что при стоимости контейнера с медным ломом свыше $170 тысяч и колебаниями цены на десятки тысяч долларов в день риски компании весьма велики. Поэтому Alpert & Alpert использует хеджирование – сложный финансовый инструмент, впервые созданный на Уолл-стрит. Другими словами: здесь отнюдь не база моего отца.

Алан поворачивается к столу и смотрит на одного из присутствующих: «Давай, Терри».

Терри Баумстен отвечает у Альперта за никель, нержавеющую сталь и жаростойкие (читай: дорогие) сплавы; он дает краткий отчет о том, что произошло за ночь на азиатских рынках. «Трехмесячная цена после открытия существенно поднялась, – говорит он, имея в виду ожидаемую через три месяца цену на никель на Лондонской бирже металлов. – Рынок нержавеющей стали начинает немного закипать, поскольку [крупная компания А] ищет двести тонн в месяц». Я поднимаю глаза: такое предложение потенциально стоит больше миллиона долларов в год. Однако Терри не моргнув глазом продолжает говорить о ценах, которые Альперт будет платить сегодня за металлы. Пока он докладывает, молодые специалисты тянутся за калькуляторами, рассчитывая маржи, фрахт и прибыли. Позже они будут обзванивать компании по всему миру, разыскивая того, кто сможет выполнить такой заказ.

Алан делает глоток воды: «Парни, что там слышно?»

Короткое молчание; кто-то отхлебывает кофе, кто-то потягивает затекшие плечи. Затем на одном конце стола Джим Скипси, директор Alpert & Alpert по закупкам, прочищает горло и поднимает взгляд на группу. «Я утром говорил с [крупной компанией B], – сообщает он, упоминая большую южноамериканскую компанию, занимающуюся металлоломом. – Семья [имя не разглашается] больше не в сделке. Но они звонили сегодня утром, ищут контейнер».

Скипси не просто специалист по закупкам лома, он специалист по закупкам лома на свалках Центральной и Южной Америки. Далее следует краткое обсуждение опасностей, с которыми сталкиваются многие процветающие южноамериканские семьи, занимающиеся металлоломом, включая постоянный риск похищения. Тем не менее несмотря на специфические южноамериканские риски, Скипси – испаноязычный, выросший в Мехико, – оптимистично смотрит на регион: «Через Гвадалахару идет много металла».

Алан поворачивается к дальнему концу стола: «Харви?»

Харви Розен занимается у Альперта алюминием; глядя глубоко посаженными глазами, он говорит: «Сейчас увидите интересное число от Цудзи». Он имеет в виду представителя Альперта в Токио и прайс-листы, которые раздает всем за столом. «Лито по один ноль пять». Это значит следующее: у Цудзи кто-то заинтересован в покупке форм для литографской печати сорта, применяемого в издательском деле, по $1,05 за фунт. «Думаю, мы откроем позицию, – говорит Харви, имея в виду, что Альперт собирается продать материал, а затем постараться купить по такой “интересной” цене. – Мы можем купить платы на Среднем Западе. Давно не занимались ими в Японии».

Алан кивает «Получили от Цудзи ответ по смешанным шайбам?»

Смешанные шайбы – это блоки спрессованных металлических стружек размером с хоккейную шайбу; они получаются, когда на фабрике сверлят отверстия в куске алюминия. Тут в разговор встревает Джим Скипси и предлагает несколько назначений: «[Крупная компания С в Индии] использует один конкретный сплав для поршней. Так что можно отправить в Индию. Еще в Мексику, там могут взять». Позднее тем же утром он будет обзванивать компании и узнавать, можно ли заключить сделку.

Ключевым вопросом будет, понятно, цена. Но не менее важна и стоимость поставки. И Мексика, и Индия играют на одном мировом рынке и поэтому, вероятно, предложат цену, отличающуюся на несколько центов. Но транспортировка – другой вопрос, и разница между ценой отправки контейнера в Мексику и Индию может достигать тысяч долларов. Излишне говорить, что при равенстве цен эти шайбы отправятся туда, куда их экспортировать дешевле всего.

Alpert & Alpert – крупное и сложное мировое предприятие, но оно, естественно, поначалу таким не было. Оно развивалось в тех же скромных условиях, которые прекрасно известны Леонарду Фрицу или другим американским сборщикам отходов более раннего поколения. Два человека, создавшие этот бизнес, находятся через коридор от конференц-зала, где проходило утреннее совещание, – в большом офисе с видом на железнодорожные пути, оживленную улицу и хорошо организованную базу-свалку компании Alpert & Alpert площадью в три гектара. Веселый и дружелюбный 83-летний Рэймонд Альперт, который по-прежнему приходит на работу четыре раза в неделю (это его офис), сидит за большим деревянным письменным столом. Рядом с ним подтянутый, видный и обаятельный 85-летний Джейк Фарбер с ироничной улыбкой.

Рэймонд и Джейк присоединились к бизнесу в 1950 году, к еще скромному предприятию Alpert & Alpert, находившемуся на окраине города. По словам Рэймонда, в среднем в день появлялось три сотни клиентов, в большинстве своем мелкие торговцы, которые предлагали не более нескольких сотен фунтов стали. «В 1950-е сюда приезжали даже на лошадях», – рассказывает Рэймонд. Я удивляюсь, а он говорит, что, когда он начинал свою деятельность, улицы Лос-Анджелеса с твердым покрытием, ведшие сюда, постепенно превращались в грунтовые.

Большую часть своей полувековой истории компания Alpert & Alpert занималась металлоломом. Его покупали у сборщиков и продавали на три сталелитейных завода, работавших тогда около Лос-Анджелеса. Прочие металлы – в частности, медь и латунь – со значительными расходами отправляли на Средний Запад, поскольку на Западном побережье не было фабрик, использовавших такое сырье. Однако ситуации предстояло измениться – хотя перемены не имели почти ничего общего с событиями в Калифорнии или на Среднем Западе.