всегда дожидались, пока он сядет, а потом выбирали места как можно дальше от него, чтобы ужин не испортили тупые вопрос вроде: «Как дела в школе? Вы работаете над какими-нибудь интересными проектами? Однажды в школе я делал такой-то (бессмысленный) проект…» Если существует взаимосвязь между скукой и добродетелью, дядя Рой, безусловно, самый высокоморальный человек на планете.

– Привет, дядя Рой, – поздоровалась я, когда он взял мои руки в ладони и сжал.

Вышло на редкость официально, и я почувствовала себя неловко. Его задело мое худи? Или он решил держаться от меня подальше из-за запаха вчерашнего виски, исходящего из пор моей кожи?

– Винифред, – назвал он меня ненавистным полным именем.

Я пришла к выводу, что мои проблемы начались с самого рождения, когда меня окрестили Винифред, как святую мученицу, покровительницу девственниц. Девственниц? Серьезно? Они не только представляют собой нереалистичный стандарт дисциплины и благочестия, но и в принципе отвратительны. Если вдруг все станут девственниками, человеческий род просто вымрет. Никто не любит девственниц, кроме стариков с шаловливыми пальцами в ширинке, которые только и фантазируют о том, как этой девственности лишить. И я должна была олицетворять девственницу? Да пошли они!

– Рада встрече, дядя Рой, – вежливо ответила я, сжав его руку слишком сильно в надежде, что он поморщится.

Однако дядя остался, как всегда, бесчувственным и бесстрастным, словно камень.

– Печальный для всех нас день.

Только дядя Рой способен сказать нечто настолько очевидное, что и вразумительный ответ не подберешь.

Я лишь промычала, а что еще тут сказать?

– Ну что, начнем? – предложила Нейтральная сторона, сидящая в торце длинного стола.

Думаю, он получит твердую сумму, а не почасовую оплату – мама никогда не любила переплачивать, – поэтому хотел как можно быстрее перейти к делу.

Я дождалась, пока усядется дядя Рой, а потом заняла место с противоположного конца продолговатого стола. Брат поднял бровь, покосившись на меня, и я лишь пожала плечами. Нейтан сел напротив отца, между мной и Нейтральной стороной, поэтому Чарли пришлось разместиться рядом с дядей Роем.

– Прости, – произнесла я одними губами, и он только покачал головой.

– Итак? – прошептала я Нейтану. – Она собирается нам насолить?

Я в курсе, что мама жаловалась ему на нас. Может, он что-то знает, и мне хотелось морально подготовиться.

– Понятия не имею, – отозвался он. – Она составила завещание без моей помощи.

Нейтан уже второй раз это повторял. Он точно что-то знает.

– И долго мы здесь проторчим, как думаешь? – не унималась я, вдруг забеспокоившись, что рюмки текилы не хватит, чтобы уберечься от боли, которую готовит тот кошмарный листок бумаги.

– Тоже не имею понятия, – мрачно заявил он.

– Спасибо всем за пунктуальность, – сказал наш церемониймейстер. – Думаю, можно начинать.

Его взгляд устремился к двери, где стояла пташка в твидовом костюме. Видимо, она только что вошла – раньше я ее не замечала. Выглядела девушка чуть старше меня, где-то ближе к тридцати. А на ее лице читался ужас.

– За столом полно места, – обратился к ней адвокат. – Проходите, располагайтесь.

Он развернул к ней кресло, приглашая сесть. Я решила, это его помощница, поскольку она нам не родственница, а у моей матери не было молодых и симпатичных подруг.

– Спасибо, – откликнулась девушка и улыбнулась мне, проходя мимо; я ответила тем же.

– Это еще кто, как думаешь? – прошептала я Нейтану, но он не ответил.

– Привет, Нейтан, – сказала девушка, садясь рядом с ним.

Меня это заинтриговало.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросил он, но я все-таки услышала.

Ее ответ удивил меня еще больше:

– Понятия не имею.

Глава 28. Чарли

Мама продала бизнес за четыре миллиона. Я в курсе, потому что, когда у нее уже недоставало сил работать из-за болезни, она пыталась передать агентство мне.

– Ты правда готов отказаться от четырех миллионов? – спросила она, и от ее тона я почувствовал себя совершенно никчемным.

Отказываться мне не хотелось, но моя новоиспеченная жена приревновала бы, если б я целый день проводил в окружении сексуальных актрис. К тому же я ничего не знаю о подборе актеров, да и вообще как вести бизнес, я никогда ни о чем подобном не мечтал. Так что это было твердое решение.

Вдобавок к четырем миллионам от продажи бизнеса мама получила три миллиона после смерти папы. Не знаю, почему он застраховал жизнь на такую огромную сумму, ведь зарабатывала в нашей семье мама. И ей выплатили страховку. Так что в ее закромах было семь миллионов долларов.

И еще дом. Конечно, атмосфера страшных сказок подойдет не каждому, но один только земельный участок стоил как минимум два миллиона. Плюс антиквариат и шкафы, набитые дизайнерской одеждой, обувью и мехами. У мамы был винтажный «Ягуар», приличного размера счет в акциях и пенсионный счет. В общем, я оценивал ее состояние где-то в десять-двенадцать миллионов долларов, в зависимости от того, за сколько можно продать чудной старый дом.

В худшем случае я рассчитывал выйти с оглашения завещания с тремя-четырьмя миллионами, что составляло треть ее состояния. Может, и с половиной, но, помимо Винни, существует еще мамин брат, дядя Рой, и выводок его детей. Если она включила в завещание Нейтана, а она наверняка так и сделала, то не обделит и остальных. Поэтому я приготовился разделить свою долю.

– Всем доброе утро, – поздоровался адвокат. – Я Саймон Реддинг.

Он обогнул стол, встретившись взглядом с каждым из нас, включая девицу в твидовом костюме, которая, как я полагал, у него работает.

– Мне жаль, что мы встречаемся при таких трагических обстоятельствах, – продолжил он. – Прежде чем мы начнем, я хочу выразить свои соболезнования. Пусть Луиза останется в наших лучших воспоминаниях.

Мы все склонили головы. Тетя Рита шмыгнула носом. Но больше никто не издал ни звука.

– Раз вы присутствуете здесь, значит, упомянуты в завещании. Прежде чем я оглашу последнюю волю Луизы, хочу подтвердить, что это подлинный и законный документ.

Все кивнули. Мы поняли, пора уже переходить к делу.

– Покойная велела начать оглашение завещания со следующей преамбулы, – сказал адвокат.

Он откашлялся.

– «То, что вы сейчас услышите, вас потрясет, поэтому позвольте мне вас подготовить», – зачитал он.

Конечно, мама не была бы собой, если б не держала туз в рукаве. Она любила преувеличивать, поэтому слово «потрясет» меня не слишком обеспокоило, по крайней мере пока.

– «Я знаю, чего вы ожидаете, – продолжил он, – но решила не давать вам этого. И не стану извиняться. Ваши ожидания – ваше личное дело, как и все решения, которые принимаются в течение жизни: помочь или отвернуться, отдать или забрать,