как никто, видит насквозь и читает мои мысли как раскрытую книгу.

- Ба, что мне теперь делать-то?..

- Поздно спохватилась, - машет на меня рукой, - оставь его в покое.

Прижав ладони к горящему лицу, пытаюсь сдержать подступающие слезы. Только что она подтвердила мои собственные опасения. Никаких шансов все вернуть.

- Я видела, как он на тебя смотрел… парень был влюблен.

- Думаешь, не простит?

- Нет. Такие, как он, предательства не прощают.

- Я не предавала, ба! – выкрикиваю с отчаянием, - я не спала с Кляйсом.

- Спала – не спала… какая разница? – монотонно проговаривает старуха, - предательство, это не только секс. Такой мужик – один на миллион. Преданный, любящий, верный, но очень гордый. А ты, дура, этого не разглядела!

- Может, расклад бросишь? – предлагаю я, вдруг поняв, что прежнее ее пророчество сбылось.

- Не стану! Я и так все знаю. Ничего хорошего вас не ждет – боль, кровь и разлука.

- Разлука?

- Все, иди! – начинает нервно стучать пальцами по столу, - выпей лекарство и ложись, а то без слез на тебя не взглянешь.

Трясясь от сильнейшего озноба и страха, я еле дохожу до своей комнаты. По телефону прошу Люсю принести лекарства и залажу под одеяло.

Слова бабки не идут из головы. Боль, кровь, разлука.

Боль и кровь, если они мои – я переживу. Разлуку – нет, в разлуке с ним мне не жить.

Глава 28.

Глава 28.

Моему организму требуется неделя, чтобы справиться с болезнью. Все это время я почти не выхожу из комнаты. Борюсь с высокой температурой и отбиваюсь от навязчивого внимания Марка.

Он начал атаковать меня своими звонками уже со следующего утра после случившегося. Я не хотела скандалить, на выяснение отношений, споры не было ни сил, ни желания. Злиться на него за произошедшее восемь лет назад я перестала давно, а сейчас потух и весь интерес к нему, как к человеку.

Поэтому я честно сказала, что встречаться и общаться с ним больше не хочу.

Не поверил. Принял за флирт и усилил давление. Писал и звонил два дня подряд. То чуть ли не рыдал в трубку, то переходил на интимный шепот. То ностальгировал по нашему прошлому, то обещал необъятное счастье в будущем.

Я слушала и приходила в ужас от того, что раньше верила всему этому. Это не он меня обманывал, это я сама себя обманывала. Знала, что он снова предаст, и подсознательно стремилась испытать ту боль снова.

Мазохистка.

Прервав его очередной словесный поток, я отключилась, внесла номер в черный список, а затем позвонила Леве и дала четкие указания, чтобы Кляйса даже близко ко мне не подпускал.

Пора учится смотреть правде в глаза. А она заключается в том, что Марком движет только корысть. Если бы у Вали Шумова была дочь, думаю, ее он тоже любил бы.

Дядя дома почти не появляется. Пока они разгребали последствия того взрыва, наша охрана предотвратила еще одну диверсию уже на другом карьере. Ситуация накаляется с каждым днем. Антон вредит везде, где только можно, не гнушаясь самыми мелкими пакостями в моих центрах и салонах.

Нетронутыми остаются пока ювелирная сеть дяди и мои еще не открывшиеся рестораны. Но, боюсь, это ненадолго.

Осень нынче выдалась ранняя. Еще не облетевшая с деревьев листва приняла на себя удар ледяных дождей и порывистого ветра. Теплых погожих дней совсем мало, но сегодня как раз один из них.

С твердым намерением вывести бабушку погулять, я спускаюсь на первый этаж к Люсе с просьбой приготовить на террасе кресло – качалку и пару пледов.

Преодолев лестничный пролет, сворачиваю в коридор и, бесшумно передвигаясь по ковровому покрытию, вдруг слышу тонкий голосок Катерины. Он доносится из гостевой, где она, вероятно, наводит порядок.

Не знаю, зачем я это делаю, но неосознанно замедлив шаг, начинаю прислушиваться. Похоже, она с кем-то говорит по телефону.

- Он сегодня приедет… да, я вчера с ним по телефону разговаривала…

Алекс? Она же про него говорит?

Приготовившись слушать дальше, я припадаю спиной к холодной стене.

- Кто?.. – смеется с сарказмом, - эта мегера? Да нафига она ему? Ты бы ее видела…

Прикрыв глаза, чувствую, как вскипает в венах кровь. Вне всяких сомнений – речь идет обо мне.

- …ходит как чучело с соплями по колено, кашляет, как ее бабка старая, а как меня увидит – аж зеленеет от злости!..

Сделав глубокий вдох, толкаю дверь и захожу в комнату. Катя застывает на месте. Смотрит на меня широко раскрытыми глазами и безмолвно открывает рот, а из трубки до сих пор доносится чей-то заливистый смех.

Ткнув в экран телефона, трясущимися руками прячет его в кармане передника и хватается за тряпку.

- Разве ты не знала, что болтать по телефону в рабочее время здесь запрещено? – с ледяным спокойствием спрашиваю я.

- Простите, - мямлит невнятно и принимается тереть подоконник.

Сука.

Опускаться до разборок с прислугой я не приучена, но не могу ничего с собой поделать. Меня так и тянет причинить ей какой-нибудь вред. Чешутся руки по-женски вцепиться в волосы или дать пощечину, но я сдерживаюсь.

- Мне не нравится, как ты работаешь. Плохо убираешь, делаешь все медленно, по полдня проводишь на кухне за чаепитием или болтовней с охранниками и… воруешь мою косметику.

Если первые обвинения она могла бы оспорить, то последнее – чистая правда. Она думает, я не замечаю, как с полки в ванной то и дело пропадает какой-нибудь пузырек или баночка.

- Я ничего не брала, - бросив на меня испуганный взгляд, выдавливает горничная.

Но меня ее кротким видом уже не провести. Побелевшим лицом и трясущейся нижней губой – тоже.

- Я тебя штрафую на пятьдесят процентов твоей зарплаты в этом месяце.

- Простите…

Выхожу из комнаты и перевожу дух. В груди бурлит котел с коктейлем из самых разный эмоций. Ярость, гнев, жажда крови и вместе с ними – неуверенность в себе и… ревность.

Зависть и обида на Алекса за то, что ей, а не мне он звонит, делится планами, за то, что она ему теперь важнее меня.

Я не знала, что он сегодня возвращается.

Даю указание Люсе и иду к Михаилу с просьбой, чтобы помог выйти бабушке на террасу.

- Какая же ты противная! – ворчит она, кутаясь в теплый плед.