Он махнул рукой:

— Не нужно. Если вдруг кто-нибудь заинтересуется, скажу, что делал свой ежедневный заплыв.

— Но вы можете замерзнуть.

— Леди Шеффилд, не хотелось бы вас смущать, но мне приходилось и не в таком виде шататься по улицам Лондона — одежды на мне было гораздо меньше.

— Вы уверены, что обойдетесь без кареты?

— Вполне. — Лукас перевязал галстук и пригладил растрепавшиеся волосы. — Кстати, о занятиях, чуть не забыл. — Выудив из кармана жилета клочок бумаги, он протянул его Кьяре.

Она разгладила помятый листок, не зная, что делать дальше: развернуть или нет.

— Не волнуйтесь, это не страстное любовное послание и не эротическая поэмка. У моего дяди возникли кое-какие вопросы, после того как он прочел ваше исследование, — пояснил Лукас. — Извините за несколько небрежный почерк. Генри очень увлекся этой затеей. — Он помолчал. — По правде говоря, мне уже давно не приходилось видеть такого блеска у него в глазах.

— Передайте сэру Генри, что я внимательно просмотрю его вопросы и отвечу без задержки.

— Боюсь, вас обременяет наша сделка. Так что если кто и должен вас благодарить, так это я.

— Давайте будем считать это взаимным.

— Спортсмены не очень любят ничью. Она напоминает сестринский поцелуй. Совершенно безопасно, но и удовольствия — ноль.

Кьяра задумчиво посмотрела на него.

— Разве всегда должны быть победитель и побежденный?

— На этом строится игра.

Весьма интересно, но она не стала выяснять, про какую именно игру он говорит. Подцепив сюртук за воротник, Лукас откланялся. На улице он не стал ловить извозчика, а решил немного прогуляться, не обращая внимания на любопытные взгляды.

Ему стало немного грустно. Он заметил, как напряженно Кьяра следит за игрой сына. Она преданная мать и изо всех сил старается казаться оживленной. Однако сквозь улыбку проглядывают усталость и тревога.

Дьявол! Мысль о том, что им приходится выдерживать, вызвала новую волну гнева в адрес покойного мужа. Молодая женщина, такая как она, не должна взваливать на свои плечи такое бремя. Ее глаза должны лучиться смехом, а не туманиться от страха за свое будущее.

Замедлив шаги, Лукас внезапно свернул ко входу в магазин на углу Албемарл-стрит. Ему потребовалось несколько минут, чтобы сделать покупку, попросить, чтобы ее упаковали и отправили по его адресу вместе с так и не просохшим сюртуком. Теперь наступила очередь Хэтчарда. Он посмотрел на карманные часы. Он еще успеет заскочить к Генри с обещанными книгами, а потом отправиться домой и переодеться к предстоявшей вечеринке.

Несмотря на то что кружок уже давно не собирался в полном составе, нынешнее заседание, казалось, продвигалось вперед быстрее, чем обычно.

— Итак, — сказала Шарлотта, звякнув чайной ложечкой в тишине. — Теперь о самом главном нашем деле. Мы ожидаем полного отчета о том, как продвигаются дела с Хэдли.

— Пока граф старается вести себя так, чтобы ничем не напоминать дьявола во плоти, — сказала Кьяра. — Он перестал курить. Адского пламени и запаха серы тоже не видно. — Зато адское пламя жгло ее изнутри. Но то была женская реакция на мужской шарм.

Предваряя любое обсуждение их отношений, Кьяра заговорила о рукописи Генри.

— Я предпочла бы поговорить о манускрипте. У меня есть все основания полагать, что пергамент целиком посвящен некоему растению с чудодейственными живительными силами, — начала она. — Как вам всем известно, древние греки начали торговать пряностями с Индией и Дальним Востоком задолго до европейцев.

— Верно, — пробормотала Кейт. — Мне на глаза как-то попался древний Periplus— описание маршрутов плавания в прибрежных водах. Так вот, там очень подробно рассказано о торговых путях по восточным морям. Плавания всегда приурочивали к сезону муссонных ветров. На это совпадение впервые обратил внимание грек Гиппал[8].

— Все, что касается мореходства, весьма увлекательно, — холодно произнесла Шарлотта. — Но не будем отвлекаться от основной темы.

— Кейт права, — сказала Кьяра. — Купеческие корабли старались использовать господствующие ветры. Чаще всего они заходили в порт Малабар, где греки меняли олово, изделия из стекла и средиземноморского коралла на слоновую кость, шелк, жемчуг, пряности и растения, неизвестные на Западе.

— В данном случае Шарлотта права, — остановила подругу Ариэль. — Кьяра, расскажи нам поподробнее о Хэдли.

— Рассказывать особо нечего, — ответила она уклончиво. — Даже не знаю, с чего начать.

— Можешь начать с того, каким он тебе показался, — сухо заметила Алессандра. — Ты ведь уже пообщалась с ним.

— Он хорош как грех и обладает каким-то дьявольским шармом, — сказала Кьяра и умолкла.

— Продолжай, — поторопила ее Кейт.

Кьяра почувствовала, что краснеет под пристальными взглядами подруг.

— И… По правде говоря, просто не знаю, что и думать. То меня бросает в жар, то в холод. — Она поморщилась. — Как будто это имеет какое-то значение.

Алессандра что-то сочувственно пробормотала.

— Он пытался поцеловать тебя? — Кейт не скрывала любопытства.

Кьяра залилась румянцем.

— Мне неинтересно говорить о Хэдли. Мы, кажется, собрались подискутировать о науке, а не о сексе.

— Секс тоже наука, — съязвила Кейт. — Это основной элемент биологии.

— Ладно, не будем издеваться над ней. — Шарлотта поджала губы. — Вернемся к рукописи. Если растение, о котором ты говоришь, обладало чудодейственной силой, почему оно было окружено тайной?

Благодарная за предоставленную передышку, Кьяра принялась объяснять:

— В период Средневековья церковь относилась к науке как к ереси. Множество переписчиков шифровали тексты в надежде, что они таким образом дойдут до потомков.

— Тайны, — мрачно протянула Кейт. — Проклятое общество всегда готово сгноить любого, кто осмелится бросить ему вызов.

Тайны. Кьяра незаметно вздохнула: она была уверена, что ее не единственную из «грешниц» одолевают демоны.

— Нам это известно лучше, чем кому-либо другому, — произнесла Алессандра. — Но продолжай, Кьяра. То, что ты говоришь, весьма любопытно.

— Да, конечно. Я пока прочла несколько первых страниц. Однако у меня сложилось впечатление, что в рукописи содержится что-то необычайно интересное.

Все оживились, но больше всех Ариэль. Она очень интересовалась ботаникой.