Мелодичным звоном тренькнула деревянная, с большим стеклом дверь, ведущая во святая святых – ювелирную лавку. До этого Людмила ни разу не была в подобных магазинах. Здесь было очень светло от множества газовых ламп, свисающих с потолка, чуть выше стеклянного прилавка. Тут же горело несколько свечных жирандолей. Не смотря на то, что за окном стоял довольно солнечный летний день, все сонмище искусственного огня служило лишь для одной цели: освещения выпуклой, прозрачной витрины. Людочка ахнула от того, что находилось под стеклом. Красный бархат мягких прямоугольных подушечек приютил разнообразные колье, усыпанные самоцветами, золотые браслеты, кольца, серьги, множество брошей, булавок, и цепочек. Все эти немыслимые сокровища переливались всеми цветами радуги. Здесь были кровавые рубины и травянистые изумруды, лиловые аметисты и розовые александриты, синие сапфиры и брызжущие холодным светом ограненные бриллианты.

Из-за конторки вышел невысокий темноволосый мужчина, еврейской наружности, в пенсне. И развел руки в стороны.

– Ваше Сиятельство, граф, как давно вы к нам не захаживали. Очень, очень рад вас видеть в добром здравии. Вы все хорошеете! Никак на водах побывали?

– Угадали, Семен Яковлевич, был в апреле, – осклабился Краевский. – Мы с супругой посетили Бад Эмс. Там хорошие воды. Супруга лечилась от кашля.

– То-то я смотрю, вы еще посвежели!

– Куда уж, свежее-то, а Семен Яковлевич? – натужным смехом рассмеялся Краевский.

– Не скажите, не скажите. Здоровье, Анатолий Александрович, дороже любого бриллианта на моей витрине. И его ведь не купишь, – грассируя, отвечал ювелир, потирая ручки, и беглым масленым взглядом окидывал Людочку.

При упоминании супруги, Людочка внутренне сжалась, и у нее сразу испортилось настроение. Ей захотелось немедленно покинуть лавку.

– Ну-с, – продолжил ювелир. – А ко мне вас что привело? Я смотрю, у вас очень приятная спутница. Не этой ли мадемуазели мы будем нынче выбирать украшение? – маленькие глазки глянули на графа поверх пенсне.

– Вы угадали, Семен Яковлевич. Именно этой мадемуазели мы и желаем выбрать нынче подарок.

– Колье, цепочку, браслет? А может, кольцо?

– Семен Яковлевич, сегодня я желал бы глянуть на браслеты и кольца, если возможно.

– А как же, граф, дорогой мой! Для вас возможно все. Ай момент, я схожу в свой сейф и принесу вам исключительный товар. Я не держу его здесь, на витрине. У меня есть комплект – изысканный, тонкой работы. Браслет, кольцо, но к нему и колье. Тоненькое, маленькое, но колье. Как раз для девичьей шейки. Показать?

– Мы хотели пока браслет и кольцо, Но, несите… Раз товар исключительный, – с легкой иронией произнес граф.

Ювелир скрылся за невысокой дверью. И через минуту вынес синюю коробочку.

– Вот! – чуть торжественно произнес он. – Этот ансамбль заказывали для дочери Его Превосходительства, генерала Матвеева. Но заказывали два набора. Один в рубинах, другой в сапфирах. Дочь у генерала жгучая брюнетка, писаная красавица. Ей к лицу пришелся рубиновый комплект. А сапфировый остался. К карим глазам и русым волосам вашей спутницы этот комплект очень подойдет. Сапфиры достойно заиграют на ее шейке.

Он откинул верх коробки. На голубоватом бархате лежало тонкое и удивительно изящное украшение. Колье было совсем небольшое и состояло из обруча и трех золотых цветочков, в середине каждого цветка кобальтовым светом полыхал небольшой сапфир. Изящным выглядел и браслет. Застежку его венчали такие же цветы. А на колечке цветок был чуточку больше, и камень немного крупнее остальных.

Увидев украшение, Людочка вдруг позабыла о ненавистной Руфине, как и позабыла о неприятных ощущениях, что доставлял ей инородный предмет, втиснутый в ее тело развратным графом. Она, округлив глаза, смотрела на все это великолепие в немом восхищении.

– Вы позволите, граф, я примерю даме колье?

Краевский кивнул. Семен Яковлевич обошел Людочку, щелкнула застежка, и она ощутила на груди чуть прохладное и восхитительное присутствие золота. Впору оказалось и маленькое колечко. Браслет захлопнулся на нежном запястье так, словно он и был создан именно для Людочки. Ювелир тихонечко подтолкнул ее в спину и подвел к овальной раме большого зеркала.

– Ну как, барышня? Вам нравится?

– Да… – с тихим восхищением подтвердила она, и глаза ее засияли счастливым светом.

Краевский расхохотался.

– Представьте, Семен Яковлевич, такой карамболь: я все утро развлекаю эту мадемуазель, вожу ее по ресторациям, смешу, кормлю мильфеем и устрицами, а она все куксится и хнычет… А тут! Семен Яковлевич, да вы волшебник. Только у вас эта «Несмеяна» улыбнулась впервые за день.

– Ах, Анатолий Александрович, я совсем тут не причем. Дамы любят украшения. И эта сентенция стара как мир, – он вздохнул и развел в стороны маленькие ладошки.

– А ну-ка, Мила, улыбнись-ка так же, и я тотчас куплю тебе этот комплект.

Людочка от смущения разулыбалась еще сильнее, застенчиво наклонила голову и даже рассмеялась от внезапной радости. Она крутилась возле зеркала, рассматривая роскошное украшение.

– Ладно, иди к выходу. Я расплачусь с Семеном Яковлевичем.

А далее она услышала тихий разговор меж графом и ювелиром. Граф хохотнул и чуточку присвистнул от названной ювелиром суммы. Последний шаркал ногами, короткие ручки цеплялись за пройму темной жилетки, а после взлетали к небу. Ювелир объяснял что-то про караты и вес золота. Называл фамилию мастера. Тренькнула музыкальная дверь. Ветер дунул в лицо. Она задержалась на пороге. Людмила прильнула к толстой витрине. Даже на расстоянии граф казался ей самим Аполлоном или царем Соломоном – настолько он был высок и хорош собой. А ювелир превратился в машущую крылами, черную птицу. Людочка, конечно, фантазировала. Но руки, крючковатый нос и голова ювелира, резкие движения, делали его похожим именно на старого ворона.

Из ювелирной лавки они оба вышли в хорошем расположении духа. Солнце сияло по-летнему радостно, в кронах высоких вязов и лип пели птицы. Казалось, что сам воздух стал иным, чем полчаса тому назад. Взяли извозчика. В темноте кареты Краевский снова и снова целовал ее в губы и шептал разные непристойности о пробке. Она же томно благодарила его за подарок, прижималась к широким плечам и что-то восхищенно щебетала, рассматривая колечко и браслет. Она отстраняла ручку, вертела ей и любовалась украшением. На радостях он достал из кошелька несколько крупных купюр и засунул их ей за лиф платья.

– Спрячь пока в своих грудках. Я буду иногда давать тебе и денег. Ты все прячь… Моя…

Через четверть часа они уже были дома. Людочка входила в графские покои уже более спокойно и не шарахалась от всякого шороха.

– Сними пока все и положи в коробочку, – проговорил Краевский. – Это украшение больше пойдет к синему бархату или к чему-то лиловому. А впрочем, есть и другие цвета. Мы подберем. Завтра. Ты счастлива?