его падения и просчитываю возможность схватить автомат. Но не успеваю принять решения — в поле зрения появляется еще один ряженый.

— Вставай! — Он ничем не отличается от первого или второго боевика, но в отличие от них не тычет в меня оружием, а протягивает руку. А вторую, с оружием, демонстративно отводит в сторону.

Все в порядке, говорит этот язык жестов. Я не враг. Я пришел помочь.

Ага. Дофига как-то помощников на меня одного. Плюнуть просто не в кого — все на моей стороне! Только почему-то даже своих людей убивают так просто, как иные помидоры режут!

Но реагирую. Руку отвергаю. Встаю сам. Тоже невербальное послание — я вас не знаю, идите нафиг. Дополняю это послание словами, спокойными и холодными.

— Чего надо?

Оглядываюсь. Вокруг сущий кошмар. Огонь, дым, стрельба, крики. Краем глаза замечаю справа, как у дальней стены трое тусовщиков, голыми руками рвут одного из черных. Недолго. Появляются сразу четыре товарища поверженного боевика и буквально заливают гостей клуба огнем. Грохот длинных очередей, вонь порохового газа, крики умирающих…

А я спокойно болтаю с одним из убийц.

— Ты Шахат?

— Допустим.

— Мы за тобой.

— Не помню, чтобы звал кого-то.

— Мы из Ордена.

Так и произносит — с большой буквы.

Пока мы общаемся, вокруг выстраиваются еще несколько боевиков. Они образуют периметр, но их оружие смотрит не на меня, а направленно вовне. Кажется, они собираются меня защищать.

Неожиданно.

— Рад за вас. Ты помешал своему человеку убить меня.

— Твоя жизнь неизмеримо важнее.

— Как скажешь. Я могу идти?

— Мы отведем тебя в безопасное место!

— С чего я тебе должен верить?

— Мы на твоей стороне! Боремся с Падшими!

Вот даже как? Есть и такие? Обычные люди сражаются с потомками демонов. Надо же.

— Не смущает, что я тоже Падший?

— Ты что! Ты Губитель!

Похоже, для кого-то это имеет значение.

— Повторю вопрос. С чего я должен тебе верить?

Сопротивление в зале почти подавлено. Нападавшие действуют быстро и жестко. Наблюдаю, как одна из последних выживших, девчонка в тоненьких золотых цепочках на голом теле, вдруг начинает меняться. Вытягиваются и становятся толще конечности, за секунды обрастая внушительными мышцами, искажается лицо, становясь клыкастой мордой какого-то неведомого зверя.

Преобразование не успевает закончится. Один из боевиков, отбросив автомат, хватает два кола с разгрузки, и прыгает на чудовище. Начинает остервенело лупить ее этим допотопным оружием в шею, в грудь, в лицо. Тварь кричит, пытается сбросить врага. Но быстро теряет силы и падает.

— Оборотень. — проследив мой взгляд поясняет собеседник. — До последнего не хотела оборачиваться.

— Почему?

Эмпатии по-прежнему нет. Я не чувствую ничего. Ни страха за свою жизнь, ни жалости к этой несчастной девчонке-оборотню. Просто фиксирую новый факт — среди Падших имеются оборотни. И они почему-то не желают превращаться в зверей. Это важно.

Знание — сила.

— Слабенькая. — пожимает плечами командир боевиков. — Наверное, не могла сама обратится. Не контролировала это. Теперь она не опасна. На, посмотри.

Он протягивает мне телефон. Блокировки нет, я свайпаю вверх и вижу, что на экране уже запущен ролик. Нет, не ролик — онлайн-трансляция. Цифры в уголке показывают текущее время. Без десяти пять утра. Прошло всего десять минут с того момента, как мы с Оробасом пришли к соглашению.

Камера показывает моих родителей. Они сидят в каком-то фургоне без окон. Их куда-то везут. Они не связаны. На лицах нет повязок. Но справ и слева сидят вооруженные люди. Такие же боевики в черной форме и балаклавах.

В этот момент ледяная стена, позволяющая мне воспринимать окружающую действительность спокойно, вдруг рушится. Эмоции прорываются наружу бурным потоком. Страх, гнев, отчаяние — все, что мешало раньше, возвращается. И я к этому оказываюсь совершенно не готов.

— Сволочи! — цежу я. Руки дрожат, я еле сдерживаюсь, чтобы не бросится на командира. К счастью, каким-то еще не закипевшим участком разума понимаю, что стоит мне только дернутся, его подчиненные нашпигуют меня пулями, как рулет вишнями. — Отпустите их!

— Ты не понял, Шахат! — главный среди боевиков вытягивает обе руки вперед, ладонями вперед. Автомат виснет на ремне. — Мы не похитили их! Спасли! Сейчас их везут в безопасное место. Там, где проклятые Падшие не смогут до них добраться.

Облегчение, которое я испытываю после его слов, не передать никакими словами. Мои родители живы, им ничего не грозит, их везут в безопасное место. Боже, пусть это будет правдой, пожалуйста!

— Нам пора уходить. — сквозь гул крови в ушах пробивается голос командира. — Мы уже вышли за график на двадцать секунд. Прошу, пойдем с нами! Мы действительно тебе не враги.

Может быть он и врал, конечно, но знал бы кто, как мне хотелось ему верить! После всего того, что произошло со мной сегодня, мне было просто необходимо найти союзников. А еще лучше — друзей. И парни в форме и с оружием на эту роль подходили идеально. Сильные, решительные, способные не только обещать, но и выполнять обещания. Спасшие моих родителей…

Союзников… Сквозь вату, которой словно бы обложили мой мозг, пробилось одно это слово. А потом всплыло другое. Имя. Карина. Мой союзник. Моя…слуга.

— Девушка! — обратился я к орденцу. — Черноволосая такая, была в кабинете у владельца клуба. Вы ее видели?

— Нет. Вампир сбежал. И нам тоже пора уходить, Шахат. Прошу, скорее!

Ну, по крайней мере, она осталась жива. Почему-то мне очень этого хотелось. Чтобы суккуба, спасшая мне жизнь, не погибла. Казалось, что так я возвращаю ей долг.

— Да, хорошо. Уходим.

Глава 12

Орден

— Вы кто такие, вообще?

Когда немного отпустило, я задал вопрос, с которого по хорошему стоило бы начать. Командир боевиков, помнится, ляпнул, что они из ордена, вот только я понятия не имел, что это за организация и с чем ее едят.

Люди в черном уходили из ночного клуба быстро, но профессионально. То есть, без суеты и ненужной спешки. Даже успели забрать своих погибших товарищей, включая того, кого застрелил их командир. Кстати, никто даже не предъявил боссу за казнь боевого товарища. Просто подняли, загрузили в один из фургонов и даже слова не сказали.

Короче, жесткие у них порядки в этом самом непонятном ордене.

Живые, я в том числе, тоже расселись по разномастным и совершенно обычным автомобилям.