— Так вот, насчет дела…

Лесник привстал на цыпочки и огляделся в поисках хоть какой-нибудь улики. Увы, в отличие от Фреда, неспроста питавшего нежные чувства к свиньям, Кингшенг держал свое подворье в идеальной чистоте. Ни щепочки, ни иголочки, а позолоченная беседка так надраена, что в ней можно есть с пола. Фэн-шуйную гармонию нарушал только пыльный грузовой флайер с логотипом фермерского хозяйства (свернувшийся вокруг помидора дракончик), в движке которого остервенело ковырялись двое работников.

— Кингшенг, на этой неделе кто-то, — (Женька выразительно уставился фермеру прямо в глаза: мол, мы же оба прекрасно понимаем, о ком я!) — срубил чужие сухарины. И мне пришлось за них заплатить. Это уже не у государства украсть, это прямо у меня из кармана, понимаешь?

— Ай-ай-ай, — сокрушенно поцокал языком Кингшенг, а хор родни подхватил слаженным разноголосьем, — какие нехорошие люди! Не постыдились такого честного, доброго, уважаемого человека обворовать! Хочешь, я поспрашиваю по своим каналам, кто бы это мог быть?

Фермер продолжал так открыто и доброжелательно смотреть на лесника, что у того ворохнулся червячок сомнения: может, Степановна ошиблась?

— Кингшенг, шутки кончились, — как можно тверже сказал Женька, с тоской чувствуя, что его столь же искусно и неумолимо, как втаскивали во двор, оттесняют на одну, а то и на две позиции в этой шахматной партии. — Где мои елки?

— Ай-ай-ай! — начал второй куплет фермер, хор воодушевленно изготовился. — Мне очень неловко такое предполагать, но неужели ты думаешь, что я…

И тут в этот слаженный ансамбль взвизгом лопнувшей струны вклинился механический голос киборга:

— Данные объекты обнаружены.

— Где?! — опрометчиво вырвалось у Женьки, и Джек с готовностью выполнил приказ: волнорезом прошел сквозь толпу и одним мощным рывком, проигнорировав запертый замок, распахнул боковую дверь флайера.

Внутри оказались пестрые, яркие, впритык уложенные друг к другу чурбаки радужной ели. Уже ошкуренные и подсушенные, а клейма, естественно, срезаны и сожжены, как и нижние куски стволов, чтобы не удалось сравнить спилы с пнями.

Все это одновременно промелькнуло в голове у Кингшенга (после секундной потери лица снова заулыбавшегося) и лесника (ёпт, чертов Джек, теперь еще и за сломанный замок придется платить, полное унижение!), но, как выяснилось, киборг только начал.

— Производится послойная реконструкция стволов, — монотонно завел он, зигзагом спускаясь взглядом по рядам торцов, как по строкам текста. — Совпадение с образцом номер один — восемьдесят три и семь десятых процента. Совпадение с образцом номер два — восемьдесят шесть и пять десятых процента. Совпадение с образцом номер три…

В гробовой тишине договори в до девятого, киборг с треском отодрал от чурбачка случайно уцелевшую полоску коры, розовую с изнанки, длинно ее лизнул и продолжил:

— Производится сверка ДНК. Совпадение с образцом номер восемь — девяносто девять и две десятых процента…

На Женьку накатило упоительное ощущение вырастающих за спиной крыльев. Черных и кожистых, как у Немезиды в комиксах.

— Видал?! — Лесник торжествующе ткнул пальцем в киборга. — У меня теперь все деревья в базе, и каждому инвентарный номер присвоен! Я своему киберу специальную лесничью программу закачал, жутко мощную! Правда, из-за нее больше ни на что мозгов не хватает… но ему и не надо, за него есть кому думать!

Джек и глазом не моргнул, но лесник все равно мстительно ухмыльнулся. Ну и пусть поддразнивать киборга бессмысленно, зато приятно!

Кингшенг выглядел так, будто Немезида с размаху огрела его весами по башке, но продолжал отпираться:

— Да я эти чурбаки сам купил, вот только что привез! И подумать не мог, что это те самые!

Женька пренебрежительно прищурился:

— Серьезно? У кого? И почему ты тогда чинишь флайер, а не разгружаешь?

Прежде чем фермер успел придумать неопознаваемого лесоторговца в черных очках, шляпе и с бородой до бровей, в разговор опять встрял Джек, как раз закончивший вещать про ДНК:

— Произвести поиск и сверку отпечатков пальцев?

«Шах и мат!» — торжествующе подумал Женька. Даже если киборг найдет на чурбаках чьи-либо отпечатки помимо Кингшенговых, они наверняка принадлежат подручным фермера. Может, как раз этим механикам, вон как головы в плечи втянули!

Лесник неторопливо, с осознанием собственной значимости, снял с плеч рюкзак и вытащил из него планшет.

— Будем составлять акт о хищении, — официально сообщил он. — Как там твое полное имя?

Вместо ответа Кингшенг согнулся в уже полноценном поклоне и залебезил, отчего стало еще противнее:

— Уважаемый Леший, ну неужели два хороших человека не смогут договориться без помощи бездушных чиновников? Умоляю, дай мне возможность загладить это небольшое… недоразумение! Давай вместе зайдем в дом и выпьем по чашечке ароматного чая… Или, может, ты предпочитаешь кофе? У меня есть прекрасный зерновой кофе, свежий, только сегодня в магазине купил!

— Кофе? — зловеще переспросил Женька. — Нет уж, спасибо!

Фермер затрепетал еще больше, не догадываясь, что ненароком влез в высокие отношения лесника, киборга и солюшки.

На счастье Кингшенга, триумф не настолько опьянил Женьку, чтобы не понимать: если оформлять все официально, на основании улик, полученных с помощью киборга, то придется объяснять полиции, откуда тот взялся, да еще такой навороченный.

— Вот что, — строго сказал лесник, продолжая держать планшет на виду, но не активируя, — пожалуй, ради хорошего человека — не тебя! — я готов на первый раз замять это дело.

Кингшенг воспрянул духом, в узких глазах зажегся «понимающий» плутоватый огонек, покоробивший Женьку, и лесник сурово продолжил:

— Сейчас я позвоню Ясеку и сообщу ему, что ты по ошибке взял его ели, но готов их вернуть и извиниться, а если в процессе распилки часть испортилась или пропала, то возместить убыток деньгами.

Огонек как ветром сдуло.

— А может, лучше… — Фермер выразительно растер между большим и указательным пальцем невидимую крошку.

— В смысле? — Лесник притворился, что ни жест, ни слово «взятка» ему абсолютно не знакомы. — Либо ты улаживаешь это дело с Ясеком, либо с полицией, других вариантов нет!

Кингшенг скорбно поджал губы, но кивнул: мол, звони! Штраф и пятно на репутации куда хуже унижения перед соседом.

Выслушав Женьку, Ясек долго ругался, но все-таки согласился пойти на мировую. С цельными сухаринами куча мороки, свояка опять на помощь звать надо, а эти уже порубленные и очищенные, можно сразу по магазинам развозить. Осмотрев чурбаки, торговец коротко бросил: «Сойдет», — и требовать доплаты не стад, а показушные извинения оборвал советом, куда их засунуть и чем заткнуть, чтобы, не дай бог, не выпали. Ель перегрузили во флайер Ясека, лесник с торговцем пожали друг другу руки и обменялись выразительными взглядами: «Справедливость, конечно, восторжествовала, но спиной к Кингшенгу теперь лучше не поворачиваться!»