– Нет и не будет никаких недоразумений. Зарубите себе на носу. Да, мой отец оказался… оказался не тем, кем я его считала…

– Предателем, – легко сказал Багряк, чем заслужил полного ненависти и муки взгляда девушки. – Будем называть вещи своими именами, хорошо?

– Да, он оказался… предателем, – с трудом произнесла Зоя последнее слово, – вопреки всему тому… – что мне рассказывала о нем мама, хотела добавить она, но замолчала. – Однако дочь за отца не отвечает. Не отвечает! – почти выкрикнула она. – Вы понимаете? И что такое предательство моего отца по сравнению с вашим предательством?! Вы так неосторожно мне открылись, и мне достаточно… достаточно сделать вызов, чтобы вас схватили и судили как вредителя, как врага, как предателя.

Зое показалось, что она произнесла убийственную речь и Багряк раздавлен, ошеломлен – он не ожидал от нее такого нападения.

– Ваш единственный выход – признаться во всем самому, признаться, пока корабль не стартовал, и тогда еще есть шанс облегчить свою участь чистосердечным признанием и выдачей компетентным органам подельников…

– В том числе и вас? – Георгий Николаевич делано прикрыл ладонью зевок. – Кстати, Зоя, а что решила комиссия по поводу гибели вашего напарника, лейтенанта Сергея Санина? Напомните мне, а то я запамятовал.

У Зои пересохло в горле, но графин с водой и стаканами стоял на столике рядом с Багряком.

– Не смейте… слышите? Не смейте своими грязными… – горло свело от такого неукротимого приступа бешенства, что Зоя даже начала вставать, чтобы броситься на Георгия Николаевича.

– Оставайтесь на месте, – в руке Багряка появился пистолет. – Не надо истерик. Не верите мне? Вот вам подарок с той стороны. Английским владеете? – он извлек из кармана кожанки сложенные вчетверо листы бумаги и кинул их Зое.

По кораблю прошла дрожь торможения. Раздалось переливчатое клацанье освобождаемых захватов толкачей. «Красный космос» прибыл в зону старта.

– Этих данных у комиссии, понятным образом, не было, – сказал Багряк. – Здесь записи объективного контроля с другой, так сказать, стороны. И они показывают – у второго истребителя имелось время для спасения напарника. Я, конечно, не летчик, но, попади эти данные в руки тех компетентных органов, которыми вы мне угрожали, вас немедленно отдадут под трибунал. Дочь за отца не отвечает, говоришь? А если дочь такая же предательница, как ее отец?

«Паганель, на помощь», – сказала Зоя. Точнее, ей показалось, что она сказала. И даже не сказала, а прокричала. Во весь свой звонкий, отчаянный голос. Так, чтобы услышали все на корабле. Не только сидящий в шкафу робот с генератором случайных чисел в металлической башке, а все-все-все – командир, маленький Биленкин, насмешливый Гор, внимательный Варшавянский, задумчивый Гансовский. Чтобы они явились, примчались на ее крик и застали все как есть – ее, сидящую на полу с бумажками в дрожащих руках, Багряка, с самодовольным видом развалившегося в кресле. Хотя нет, он уже не будет сидеть с самодовольным видом в кресле, потому что она, Зоя, не выдержит того, чтобы он сидел с таким видом, а также стоял с таким видом, лежал с таким видом, и вообще – жил. Нет у таких людей права на жизнь.

«И что потом? – спросил другой голос. – Что потом, Зоя? Ты подумала? Что должно последовать за сообщением по радио и телевидению: „На борту тяжелого межпланетного корабля разыгралась трагедия. Один член экипажа убит, а другой находится в заключении на орбитальной станции „Гагарин““? Это означает, что экспедиция на Марс будет надолго отложена. Это означает, что экспедиция на Марс приобретет привкус скандальности, а самое плохое – даст ее противникам дополнительные козыри. Посмотрите, мол, какие драмы разыгрываются на борту, когда корабль еще не стартовал! А что можно ожидать за время полета? За время длительного пребывания на поверхности другой планеты? За время возвращения экспедиции? Нет-нет-нет, человечество, даже в лучшей его части, пока не готово к столь опасным экспедициям. Придется подождать. Лет десять. Еще лучше – двадцать. А там – посмотрим».

Проклятый Багряк ее обставил. Он правильно рассчитал. Дождался самого последнего момента и нанес ей неотразимый удар. Удар, от которого не защитят ни смелость, ни совесть.

Но должен быть иной выход. Обязательно должен быть.

– Не переживай ты так, – развязно сказал Багряк, разглядывая Зою. – И на старуху бывает проруха. Своя рубашка ближе к телу. Моя хата с краю.

Он не видел ее лица, спрятанного в ладонях, только плечи, которые вздрагивали от каждого его слова, точно от удара хлыстом. Но Георгий Николаевич не собирался ее жалеть. Требовалось раз и навсегда дать укорот строптивой девчонке.

– Ты не переживай, с кораблем и экипажем ничего не случится. Я не самоубийца, сама понимаешь. Если хочешь знать, то у меня инструкций с той стороны никаких нет. Понимаешь? Наши доблестные спецслужбы успели схватить резидента раньше, чем он смог мне их передать. А если бы и передал, то зачем мне их выполнять? В космосе? В десятках миллионов километров от Земли? Ха-ха, – Георгий Николаевич натужно засмеялся.

Однако неподвижность Зои начинала его беспокоить. Не переборщил ли он? Кто ее знает, эту девчонку? Вдруг он все же неправильно ее просчитал? Не учел ее молодости? Горячности? И эта горячность выйдет ему пулей? Или разоблачением – несмотря ни на что, ни на голос разума, ни на безупречную логику. Поэтому он заторопился:

– Пойми, успех экспедиции – даже больше в моих интересах, чем кого-то еще на борту. Перед отлетом у меня был разговор в ГУКИ. Не век же мне летать, кому-то надо и космической бюрократией заниматься. Тоже своего рода движитель, только работает на особом топливе – приказах да рапортах. Наш брат космист на такую работу неохотно соглашается. Что касается меня, так это по мне. Хватит, отлетался. Могу и за тебя словечко замолвить. В этом деле расположение друга никогда не мешало. Глядишь, командиром космического корабля станешь.

– Уходите, – сказала Зоя. – Очень вас прошу, уходите. Я… я все… поняла… я сделаю все, как вы хотите. Только оставьте меня сейчас, очень прошу…

Багряк криво усмехнулся.

– Будем считать, что высокие договаривающиеся стороны достигли обоюдного согласия. Не смею больше задерживаться, – он поднялся из кресла. – Можете меня не провожать, выход я найду сам.

В отсеке управления движителем Георгий Николаевич привычным взглядом окинул свое подмигивающее огоньками, шевелящее стрелками хозяйство, удостоверяясь, что все идет в штатном режиме. Счетно-решающее устройство медленно жевало перфоленту, которая уходила в нее неспешными толчками, завершая предстартовую проверку.

Он не солгал Зое. Теперь в его интересах, чтобы экспедиция прошла успешно. Чтобы были получены необходимые научные результаты. Отработаны технологии дальних пилотируемых перелетов и высадки на иных планетах. Даже, чем черт не шутит, обнаружены следы марсианской цивилизации. Почему бы и нет?

– Георгий Николаевич Багряк – первооткрыватель древней марсианской цивилизации, – не удержался и вслух сказал Георгий Николаевич Багряк – первооткрыватель остатков инопланетного корабля на темной стороне Луны.