важную роль сыграли слоны. Ну и в-третьих, немалое значение имела пресловутая тактика Ксантиппа, которая заключалась в «перемене позиции», как пишут историки.

Что такое «перемена позиции», что подразумевается под этим выражением? Обычно пунийцы, как это случилось и при Адисе, предпочитали воевать на холмистой местности, поскольку их главная сила заключалась в коннице и слонах. Римляне же, которые были сильными пехотинцами, всегда выбирали для сражения равнину. Спартанец Ксантипп решился на «перемену»: он вывел слонов и конницу на открытую местность, что и решило исход сражения.

Атака на слонах посеяла сумятицу среди рядов римских легионов и лишила римлян тактических преимуществ, обеспеченных четким манипульным построением. Карфагенские конники, преследуя отступающую римскую пехоту, усугубили хаос и перебили множество римских солдат. Еще большее римлян попало в плен, и среди них — Регул, «храбрейший полководец», как называли его римские авторы.

Все они были с позором приведены в Карфаген.

Иллюстрация 1: Регул, возвращается в Карфаген. Корнелис Ланс, 1791 г.

Об участи Регула рассказывают леденящие кровь истории. Говорят также, что родственники пленного консула были убеждены в том, что карфагеняне обошлись с ним «не по военному обычаю», и поэтому решили отомстить, отыгравшись на двух карфагенских пленниках, содержавшихся в Риме.

Античные историки рассказывают, будто римляне обошлись с этими несчастными настолько возмутительно, что рабы, которые об этом знали, не выдержали и написали донос; трибуны, расследовав дело по доносу, прекратили наконец «безобразие» — якобы пунийцев заперли в деревянных ящиках, утыканных крюками, и мучили бессонницей. Кстати, на тот момент, когда родственники Регула вершили возмездие, сам Регул был еще жив и томился в карфагенской тюрьме.

Дальнейшая судьба Регула описывается поздними историками так: в 251 году до н. э. Карфаген направил в Рим посольство и запросил мира. Кроме того, предлагалось устроить обмен пленными. Согласно легенде, посольство возглавлял Регул, который для этой цели был извлечен карфагенянами из тюрьмы. Перед тем как отправить Регула в Рим, карфагеняне взяли с него клятву: он вернется в Карфаген при любых условиях.

Регул держался, как подобает герою школьных сочинений. Он отказался войти в Рим, поскольку явился не как гражданин, но как представитель вражеской державы. Кроме того, Регул настаивал во время переговоров на отказе от обмена пленными.

Римляне, попавшие в плен к карфагенянам, — трусы и изменники, для отечества они никакой ценности не представляют, и возвращать их на родину не нужно. Тем более не нужно возвращать карфагенянам их полководцев. Дела в Карфагене плохи, сообщил Регул, и Риму следует продолжать войну.

Дав такой совет соотечественникам, Регул вернулся в Карфаген и принял там ужасную смерть — в Риме сплетничали, будто безжалостные пунийцы натравили на него дикого слона, который Регула и растоптал. Существует и прямо противоположная версия: Регул умер в плену естественной смертью, а жуткие россказни следует проводить по ведомству римской пропаганды.

Однако Теодор Моммзен считает, что достоверных сведений о посольстве и смерти Регула в источниках нет и что «позднейшая эпоха, искавшая в счастье и несчастье предков только сюжетов для школьного преподавания, сделала из Регула прототип несчастного героя... и пустила в ход множество связанных с его именем выдуманных анекдотов; эти анекдоты не что иное, как противная мишура, представляющая резкий контраст с серьезной и ничем не приукрашенной историей».

Так или иначе, из всей римской армии спаслись (то есть вернулись в Италию) только две тысячи человек. Прочие полегли на полях сражений или оказались в плену.

Роль спартанца Ксантиппа также обсуждается и оспаривается многими историками, в том числе и древними. Полибий однозначно называет его «автором» карфагенской победы, но следует учитывать тот факт, что сам Полибий был греком (при всем своем римском патриотизме), и источник, на который он опирался, также был эллинским. Полибий здесь использует сведения Филина, а тот постоянно подчеркивает значение роли эллинов в первой Пунической войне, оттого и Ксантипп показан у него как выдающийся стратег и наставник пунийцев.

Теодор Моммзен и вовсе отрицает решающую роль чужестранца Ксантиппа в этой победе.

«Рассказ о том, что Карфаген был обязан своим спасением главным образом военным дарованиям Ксантиппа, вероятно, приукрашен, — утверждает он. — Карфагенские офицеры едва ли нуждались в советах иноземцев для того, чтобы понять, что легкую африканскую кавалерию целесообразнее употреблять в дело на равнине, чем в гористой и лесистой местностях. От таких вымыслов, бывших отголосками того, о чем болтали в греческих караульнях, не уберегся даже Полибий. Что Ксантипп был после победы умерщвлен карфагенянами — выдумка: он добровольно покинул их, быть может, для того, чтобы поступить на службу к египтянам».

Что касается другого великого исследователя, Ганса Дельбрюка, то его мнение, как правило, перпендикулярно любому другому взгляду, особенно — авторитетно признанному. Тем не менее ознакомиться с рассуждениями неистового немца бывает весьма полезно.

Дельбрюк считает рассказ Полибия о том, что карфагеняне учились искусству сухопутного боя у грека Ксантиппа, басней примерно того же разлива, что и предшествующее сообщение историка о том, что римляне якобы учились морскому делу у карфагенян.

«После того, как карфагеняне в одном из предшествовавших столкновений были разбиты, приняв сражение в такой местности, которая была непроходима для их конницы и слонов, спартанец Ксантипп научил их будто бы как победить римлян, — скептически записывает Дельбрюк. — Он избрал полем сражения открытую равнину и поставил сто своих слонов перед фронтом пехоты, а всадников и легковооруженных — на обоих флагах. Подобный строй представлял ту опасность, что если бы слоны были обращены в бегство неприятельским обстрелом, они должны были бы смять стоящую позади них собственную фалангу. Римляне, имевшие дело со слонами уже по меньшей мере в четырех сражениях и еще совсем недавно, под Акрагантом, захватившие их в большом числе, знали, конечно, как обороняться против них. Они выставили вперед метальщиков, а за ними пехоту необычайно глубоким строем, чтобы слоны не могли прорваться сквозь нее. Полибий хвалит такую расстановку как вполне правильную в борьбе против слонов. Все же римляне проиграли сражение из-за большого численного превосходства неприятельской кавалерии, которая прогнала римскую и затем напала с тыла на фалангу».

Какой бы ни была причина (или, точнее, совокупность причин) этой победы, Карфаген разгромил римлян. Это известно достоверно.

Римляне ушли из Африки, бросив на произвол судьбы те города и селения, которые «добровольно» перешли на их сторону и получили «гордое звание» союзников Рима. Карфагеняне расправились с этими городками, особенно жестоко наказав те, которые сдались Риму без сопротивления. Наказывали, как принято