получат значительно позже, а пока они были людьми второго сорта[31]. Недовольство этой среды было постоянным и периодически выплескивалось наружу: несколько тысяч матросов из числа союзников (они принадлежали к италийскому племени самнитов) открыто объявили о нежелании служить на римском флоте. Мятежников поддержали рабы, которым также не улыбалась перспектива погибнуть вместе с квинквиремой во время боя за чужие интересы. Однако заговор своевременно раскрыли и подавили.

Показательной была сама возможность возникновения мятежных настроений в римской армии. Социальная обстановка в Риме находилась на грани взрыва.

В 260 году до н. э. в этрусском городе Вольсинии началось восстание рабов. К мятежу присоединились жители города, также недовольные политикой «старшего брата». Римлянам пришлось направить против этрусков легионы под водительством консула Фабия. Только после осады, изнуренные голодом, повстанцы сдались, Фабий жестоко расправился с мятежниками, а город сравнял с землей.

Римляне, естественно, не предавали широкой огласке подобного рода «славные» эпизоды, но кое-какие сведения о них сохранились. Характерно, что недовольство объединило низшие классы, рабов и вольноотпущенников, с италийскими союзниками Рима, самнитами и этрусками.

Помимо прочего, союзники были оскорблены обыкновением Рима все победы приписывать в первую очередь (или даже исключительно) себе любимому. Например, после победы возле мыса Милы возникли, как сообщает честный Полибий, «распри между союзниками и римлянами из-за того, кому из них принадлежала честь победы в битве». Дело не только в престиже и славе; официально признанный победитель также официально получал право на большую часть добычи и право грабежа — римляне не только тешили свою неуемную гордыню, но и умели считать деньги.

Об этих распрях стало известно и карфагенянам. Пока римляне разбивали свой лагерь, Гамилькар внезапно атаковал их и истребил около четырех тысяч человек. Очевидно, такая операция стала возможна именно из-за отсутствия в римском лагере должной дисциплины.

Тем не менее в 258 году до н. э. римские легионы на Сицилии продолжали одерживать победу за победой. Пали Гиппаны, Митистрата, Камарина, Энна, Камик, Гербес. Особенно жестокой оказалась судьба Митистраты: карфагенский гарнизон, размещенный в этом укрепленном городе, долго сопротивлялся, но все же оставил крепость. Тогда жители открыли захватчикам ворота и сдались на их милость. Милости, впрочем, они никакой не получили: римляне продали в рабство тех, кто избежал резни, а город подчистую разграбили. Камарина и Энна были захвачены с помощью осадных машин; римляне снесли стены Камарины. Затем они с моря осадили Липары.

В это время произошла стычка на море, которая показала римлянам, насколько важно иметь не только хорошо оснащенные корабли, но и вменяемое командование.

Римский консул Атилий возглавлял военно-морские силы Рима в тот период, когда на суше шла осада Липары. Корабли стояли на якоре у Тиндарида, а мимо шли карфагенские суда. Шли они «в беспорядке», явно не готовые к сражению. Атилий решил: самое время напасть на пунийцев — и выступил с десятком кораблей, поскольку остальные еще не были готовы выйти из гавани. Атилий велел им присоединяться к атаке по мере готовности.

Карфагеняне заметили, что римский флот разделен; часть кораблей идет на них полным ходом, прочие же едва поднимают паруса и рассаживают на весла гребцов. Пунийцы, не долго думая, развернулись и окружили Атилия, применив носовые тараны. Все римские корабли были пущены на дно, а сам консул избежал гибели или плена исключительно благодаря тому, что гребцы на его корабле были лучшими[32].

Тем временем подоспели остальные римские корабли и нанесли ответный удар. Несколько карфагенских судов было уничтожено, восемь захвачено, прочие отошли к Липарским островам.

И Рим, и Карфаген считали это сражение победоносным.

Римские сенаторы решили: войну не следует затягивать. Не лучше ли биться с врагом на его собственной территории?

Весенняя кампания 257 года до н. э. началась с того, что огромный по тем временам римский флот перевез — сначала на Сицилию — целых четыре легиона. Возглавлял войско консул Гай Атилий Регул.

Ему противостоял уже знакомый нам Ганнибал.

Карфагенский флот оказался заперт в сардинской гавани, а Ганнибал не сумел оказать противодействие неприятельскому флоту. Сражение у берегов Сардинии закончилось полным разгромом Карфагена, пунийские корабли попали в руки римлян. Ганнибала распяли на столбе его же воины[33].Здесь нельзя не отметить фантастическую обучаемость и невероятную решительность граждан Римской республики — именно эти качества позволят им в будущем построить величайшую империю античного мира. Военно-морские силы латинян были созданы фактически с нуля всего за несколько лет, безусловно привлекались «иностранные специалисты» из Греции, но при всей неопытности римляне не побоялись бросить вызов карфагенской талассократии, учились на своих ошибках и в итоге начали побеждать...

Глава V. Африканский десант

Летом следующего, 256 года до н. э. римский флот взял курс на африканское побережье.

В Риме к этому времени спустили на воду триста боевых кораблей. Они подошли к Мессане, обошли Сицилию и пристали у мыса Экном. Там же находилось в тот момент и сухопутное войско римлян.

Карфагеняне попытались остановить противника. Они не сомневались: высадка римлян в Африке может обернуться для Карфагена катастрофой. Ливия легко покорится завоевателям, а допускать этого нельзя, потому что тогда под угрозой окажется само существование Карфагена[34]. Следовательно, врага необходимо задержать уже на подходах к побережью, на море.

У карфагенян имелось около трехсот кораблей, то есть численно противники были друг другу приблизительно равны. И это через восемь лет после начала строительства римского флота!

Возле мыса Экном на юго-западе Сицилии произошло одно из величайших морских сражений древности. Античные авторы утверждают, будто в нем принимали участие почти семьсот кораблей. Здесь и сейчас решался вопрос о главенстве над Сицилией — Рим и Карфаген схлестнулись над добычей, оспаривая ее друг у друга. Никто не сомневался, что именно эта битва положит конец войне и определит лицо Средиземноморья на ближайшие столетия, хотя на самом деле до окончательной победы было далеко.

Римляне по духу своему оставались крестьянами и пехотинцами. Даже вступая в морской бой, они учитывали возможность сухопутного сражения и большое внимание уделяли пехоте. На их кораблях было по триста гребцов и по сто двадцать солдат, сообщает Полибий.

Карфагеняне, прирожденные моряки, готовились к битве не менее тщательно, однако их силы предназначались исключительно для морского сражения. Пунийские корабли были быстроходны и маневренны, в этом отношении они, несомненно, превосходили римлян.

Полибий так описывает построение римского флота:

«(Римляне)... старались сделать несокрушимым самое расположение своих сил. С этой целью они поставили впереди близко друг к другу два шестипалубника[35],