в реальность. Мне казалось, затылок, да вся голова разворочены ударом. Я осторожно потянулся рукой к затылку, но ничего кроме огромной шишки не обнаружил. Не было даже крови, в чем я убедился, открыв глаза и увидев вокруг себя встревоженные лица охранников и… бомжей, среди которых узнал очкарика и девицу, которой дал сто долларов. Взглянув на ладонь и убедившись, что ничего кроме мокрой грязи на ней нет, я нашел силы подмигнуть встревоженно глядящему на меня очкарику.

— Ну, а я что говорила?! — Раздался знакомый хриплый женский голос. — Очухался же! А вы в больницу, в больницу!

Она наклонилась, обдав аммиачным запахом, что, надо признать, дало свой эффект: я резко поднялся на ноги, ощутив сильное головокружение, но, поддержанный все той же девицей, на ногах все же устоял. А через секунду кто-то сильный подхватил меня, и я смог освободиться от слегка назойливых объятий девицы. Повернувшись, я увидел Сеню. На лице у него красовался приличных размеров синяк, но он улыбался, что действовало успокаивающе.

— Где мы? — спросил я, не узнавая страшно хриплый голос.

— В третьем цеху, — хором ответили сразу несколько голосов, среди которых я различил и голос Димона.

Обернувшись, увидел его сидящим на ящике и прижимающим к лицу какую-то сверкающую бликами железяку.

— Ты как?

Димон отнял от лица руку, и я увидел огромную гематому, закрывшую половину лица. Стоявший рядом Сергей, выглядел лучше, хотя и у него имелись нехилые ссадины и кровоподтеки.

— А эти…, — я обвел взглядом видимое пространство и, остановив его на очкарике, спросил, — гопники где?

— Сбежали! — радостно ответил Сеня.

— Все?!

— Нет, один решил задержаться! — Еще шире улыбнулся Сеня, толкая что-то ногами.

У Сениных ног валялся бригадир. Кожаного пальто на нем уже не было, и лицо, мягко говоря, казалось незнакомым, но это точно был он.

— Давай, гопота, подъем! — Увесистыми пинками Сеня заставил гопника подняться на ноги, что удалось с трудом, учитывая общее состояние и стянутые брючным ремешком руки.

— У, сука! — Внезапно набросилась на него знакомая девица с явным намерением выцарапать глаза, — п…ц тебе!

Очкарик еле удержал ее от немедленной расправы над затравленно озирающимся бандитом.

— Ладно, тихо! — Оба слова оглушающим набатом прогудели в моей голове, отозвавшись дикой болью в районе шишки.

Что-то слишком часто я сегодня призывал к тишине, день, что ли такой? Взглянув в глаза бандита, я спросил, чувствуя, как в голове отдается каждый произнесенный звук:

— Где… мой… человек?!

— Не знаю, — гопник затряс головой, и я не сразу понял, что это Сеня теребит его за шею, — убежал! Только шапку эту и оставил!

— Убежал? — Мое удивление было вполне искренним.

Да и каким оно могло быть еще, если за несколько часов Михаилу удалось сбежать и от милиции, и от бандитов. Мелькнувшую мысль о том, что от меня он тоже сбежал, я постарался отогнать как не подтвержденный факт. Да и очередное чувство подсказывало, что не все так просто. Все, что мне удалось узнать о Михаиле, нисколько не указывало на то, что он пытался сбежать, и не давала покоя фраза, которую прокричал Михаил, прежде чем сбежать от ментов — «Стой, гад!». Кому он мог кричать в незнакомом городе, если не тому алкашу, который все знал?!

Гопник кивнул, и с тоской посмотрел на окруживших его со всех сторон бомжей, в намерения которых вряд ли входило вести вокруг пойманного врага хороводы. Точнее, «хоровод» они может и задумали, но точно не праздничный. Хотя, с какой стороны посмотреть.

— Слышь, командир, — гопник подал голос.

Я взглянул на него, и могу поклясться, что он был испуган. Эта квадратная машина бицепсов, трицепсов и всего такого, чего нет у обычных людей, явно трусила.

— Чего?

— Отпусти меня. Чего тебе надо? Вы победили! Что еще?!

— Куда он убежал, не помнишь?

— Да, не знаю! — нервно вскрикнул гопник, пытаясь отодвинуться от тянущихся к нему со всех сторон грязных, обмороженных рук с черными ногтями.

Сене тоже было слегка не по себе, но он продолжал удерживать бандита, ожидая моих распоряжений.

— Не знаешь, так и разговаривать с тобой не о чем. Пошли, Сеня, — сказал я и посмотрел на своих ребят.

Гигант с облегчением выпустил шею гопника, слегка подтолкнул его вперед, и в гопника сразу вцепилось несколько рук. Он взвыл не по-детски, но мы уже уходили, и никто не обернулся. Ни разу…

…Уже в салоне броневика Сеня рассказал, что случилось после того, как гопник стукнул меня по голове, отправив в глубокий нокаут, последствия которого я ощущал до сих пор (приятный металлический привкус во рту, пьяное головокружение). На бригадира набросились Сергей и, появившиеся словно ниоткуда бомжи. Скопом навалились, заломили руки, связали и затащили в цех. Остальные гопники, получив свою порцию пинков, по-быстрому растворились в морозной ночи. Их не преследовали, бригадира было достаточно, чтобы отыграться за все унижения…

Мы медленно ехали по безлюдным улицам, вглядываясь в редких прохожих, словно еще была надежда встретить Михаила, но два часа блужданий по заснеженным дорогам и улицам так ничего и не дали. «Кефир» вновь и вновь озабоченно переспрашивал, что произошло — он видел лишь несущуюся куда-то толпу озверевших бомжей, но из машины (помня мой наказ) не вышел. Сергей и Димон обрабатывали свои раны перекисью (дружественные бомжи могли быть носителями какой-нибудь заразы), и после очередного круга я попросил «Кефира» ехать в гостиницу — это было единственное место, где еще можно было надеяться встретить пропавшего курьера. А еще нужно было снять номер для Сергея…

Ирина Васильевна встретила нас испуганными взглядами, заискивающим голосом и бегающими по сторонам глазками. Понизив тон, она доверительно сообщила, что «за время моего отсутствия никаких происшествий не случилось». Я был слишком опустошен и не стал благодарить не похожую на себя администраторшу. Отпустив охрану (переработали, причем во всех смыслах), поднялся в номер, в котором еще недавно лежала казавшаяся теперь непомерной сумма.

Настроение было неважное, голова болела, и я решил позвонить Майе из номера. Я догадывался, что она мне скажет по поводу того, что я не буду с ней ночевать, но мне нужно было побыть одному, чтобы подумать, что делать дальше.

В номере (куда я вошел с тайной надеждой, что увижу Михаила) было чисто и тихо. Сев на кровать, я посмотрел на телефон и достал свой мобильник. Майя ответила сразу.

— И сколько тебя ждать? — В ее голосе одновременно слышались воркование, каприз, надежда.

Как такое можно совместить, я не знаю, но у нее это получалось и очень даже неплохо. По-крайней мере, я почувствовал нежность, желание подразнить