с братом жизнь, жирная ты скотина! Убийца улиток и стариков, блин-трамплин!

Я нацепила на себя большой рюкзак, и мы пошли к электричке. Но тут по пути попался местный магазин, в котором мы обычно покупали вкусняшки, и Васек разнылся, что хочет мороженого. Без него шагу не ступит, и точка. Не хотелось, конечно, лишний раз тут светиться, но без сладкого допинга два километра было не дотянуть. К тому же Васек уже уселся прямо на дорогу и вызывающе на меня уставился. Пришлось пойти купить ему сладкую взятку. Магазин, конечно, громко сказано. Небольшой деревянный ларек, набитый дачниками. Кому-то хлеба надо, детям – чупа-чупсы или колу. Васек остался у входа. На великах подъехала компания подростков, лет двенадцати-тринадцати. Торопливо засовывая в рюкзак продукты и разные сладости-приманки для брата, я увидела через небольшое окошко, как один из этих щенков с длинными кудрявыми волосами подошел к брателле и толкнул его. Васек попытался дать сдачи, но тот был старше и ударил его так, что малыш улетел в канаву. Бросив все на пол, я выскочила из магазина и крикнула:

– А ну, отвали от него!

Малолетки окружили меня плотным кольцом. Самый высокий из них, бритый налысо, показался мне чем-то знаком. Он был среди этих салаг за главного. Уже татуху успел налепить себе на плечо в виде лисы. Осуществил, козел, мою мечту. Он стоял поодаль и наблюдал за своими «шестерками».

– Ты, что ли, сестра этого заики? – не унимался «кудряшка». – В курсе, что ваш имбецил лазит по чужим участкам?

– Что ты сказал?

– Имбецил ваш, умственно отсталый.

– Отвали, чувак, по-хорошему. Я спешу.

– Сейчас вместе отвалим. Иди ко мне, я тебе кое-что покажу.

Они стали теснить меня к забору, а Лысый взял меня рукой в захват со спины. Краем глаза я видела, как Васек вылезает из канавы. Хрипло рыча, словно волчонок, он начал подбираться поближе к пацану, что держал меня за руки, скрутив их за спиной. Черт, я знала это его состояние. Опасная штука. А нам сейчас совсем не резон было так «палиться», нужно было поскорее убраться восвояси до приезда Лося. Пришлось дать заднюю.

– Все, парни, мы уходим. Сорри, если мелкий «накосячил», он немного с головой не дружит. Я, правда, дико извиняюсь.

Пацан, что заломил меня, вроде как засомневался и ослабил хватку, но тут опять не в тему завопил «кудряшка».

– Фигасе, она извиняется! Мелкий козел моей тетке теплицу разбил старым утюгом и смылся! – заорал он противным высоким голосом.

Напротив нас кто-то выставил на помойку старый умывальник с зеркалом, и мы с Лысым отражались в нем. Я посмотрела врагу в глаза – в отражении они показались мне подозрительно знакомыми. Лысый тоже уставился на меня в зеркале как на привидение.

– Ну, че делаем? – спросил его «кудряшка».

– Пусть идут, куда шли, – кивнул чувак с лисой на плече своим дружкам и ослабил хватку. Но руку до конца не снял.

«Кудряшка» не хотел решать вопрос миром.

– Ты, че? Давай хоть сумку их потрясем, они мне за теплицу бабок должны.

И тут малыш, по-прежнему рыча как загнанный зверь, выскочил из кустов и изо всех сил впился зубами ему в руку. Тот дико заорал и стал бить мелкого по голове, чтобы отпустил. Бесполезняк, Васек намертво сжал пасть.

Мимо шли наши соседи-дачники и с явным удовольствием наблюдали эту сцену. Никто не вмешивался.

– Помогите! Пацаны, он жрет меня, никак не могу отцепить дебила! – верещал «кудряшка».

Дело было дрянь. Лысый наконец снял с меня свои грабли, и я с размаху дала ему в нос. У него пошла кровь, но он как-то странно отреагировал на мой прекрасный хук – продолжил пялиться на меня, будто под гипнозом.

«Лиза, если выхода нет, бей первой. А пока враг приходит в себя – беги», – говорил Лео. Но куда беги, если брат как бульдог повис у кудрявого на руке, намертво вцепившись в нее зубами. Я подскочила к Ваську: «Тантрум – раз, Тантрум – два…»

На счет «три» я услышала крик Лысого: «Стоять, девку не трогать!» Но было поздно – меня сзади огрели по голове чем-то тяжелым. Я упала. В голове зашумело, в ушах стоял только пронзительный крик брата – Лиса, Лиса, Лиса! Слава богу, он, кажется, разжал зубы. Я валялась на земле, не в силах встать. Облака кружились надо мной в ритме вальса. Тоже, оказывается, способ летать, Лео. Хоть и болезненный, но эффективный.

– Лиса?

Лысый навис надо мной. Точнее, облака сменяли Лысого, а Лысый – облака. И так раз пять по часовой стрелке. Наконец карусель остановилась.

– Ты – Лиса?

– Я, блин, Лиса, а ты что за хрен с горы? – процедила я, видя в облаках его нависшую надо мной окровавленную харю, и со всей силы двинула ему между ног. Лысый упал рядом и застонал:

– Лиса, ты че, дура, что ли? Больно! Это же я. Я! Кир! Блин, и зачем я только тебя драться научил.

И тут я заорала, завыла в голос, схватив его лысую голову в охапку:

– Кир, сволочь, где ты был? Где ты был все это время? Я думала, ты умер.

– Я где был? Я искал тебя везде, весь город облазил! Я думал, что тебя бабка убила. Она же вас с мамкой ненавидела.

– Ну, ты и придурок!

– Сама такая. Надо же, какая ты стала.

– Какая?

– Не знаю. Красивая. И фигура изменилась.

– Ты тоже кабан еще тот. Еле дотянулась, чтобы врезать тебе между глаз.

Мы валялись на дороге, одновременно и смеялись, и плакали.

И знаешь, Лео, это действительно был мой дружище Кир. Ты был прав, когда говорил, что тот дед, Лев Толстой, ну, помнишь, из капсулы, открыл нам двоим портал, а значит, однажды стрелки часов сойдутся, и мы попадем в одно временное пространство. Так вот, все так и есть. Правда, мы попали. Этот лысый придурок оказался моим другом детства, моим единственным теперь другом во всей Вселенной. И это случилось именно тогда, когда он позарез был мне нужен.

Вместе мы кое-как отмыли Васька у колонки на дороге. Малыш был не в себе. Он все время бормотал что-то на своем птичьем языке и плакал. Остальные пацаны быстро схватили велики и смылись с места преступления.

– Тихо, тихо, дай посмотрю, – сказал Кир и, развернув ребенка к свету, вытер кровь с его руки.

– Знаешь, а ты молоток! Если бы не ты, твоей сестре – каюк. Дай «пять»! Меня Киром зовут. Я с Лисой дружил, когда тебя еще на свете не было. Так что ты теперь тоже мой