В кармане Итана лежал письмовник от Стиоса: «…если Лия подхватила чуму в Вышеграде, то пусть старая дрянь молится о ее полном выздоровлении. Драконы уже приведены в боевую готовность». Стиос не обольщался по поводу партнеров на материке.

– Поешь! – Оркувенд, сидевший справа, передал Итану тарелку с пухлыми пельменями. – Ночь долгая.

От пельменей поднимался сытный мясной пар, но ему кусок в горло не лез. Из юрты доносились слабые стоны, казалось, что там мучают ребенка.

А Авриль? Каково сейчас ему, когда приворотная порча бродит по его венам и разворачивает всю его суть к женщине, которую он видит в первый раз? Да и полет на драконе в Ливендон… Не собьют ли их на подлете, просто так, на всякий случай?

Ему сделалось жутко: Итан испытывал похожее чувство, когда стоял у погребального костра матери и понимал, что уже ничего не исправить.

– Haii! – вдруг прокричали вдали. – Hai-draancu nameet!

«Летит, – перевел Итан и едва не рассмеялся. – Дракон летит!»

Тот ли это дракон? Нашел ли Авриль способ спасти Лию? Итан поднялся и увидел, как дракон, устало взмахивая крыльями, заходит на посадку в стороне. Туда уже бежали помощники Ундеса, Итан увидел девичью фигурку в зеленом платье на драконьей спине.

«Это не девушка, – напомнил он себе и вдруг подумал: – А если бы эта порча ударила по мне?»

Нет, Итан никогда не был трусом, но думать об этом дальше было невыносимо.

Подбежав к Аврилю, он с облегчением понял, что все хорошо. Бисалли улыбался так, что было ясно: он нашел способ все исправить. Скоро с Лией все будет в порядке, скоро они продолжат путь. Увидев Итана, Авриль улыбнулся и, выхватив из кармана что-то неприметное, помахал ему:

– Боялся, что потеряю их. Нужен чистый огонь, как можно скорее! И тесто для хлеба!

– Что это? – спросил Итан.

Из юрты принцессы выглянул Ундес, и его хмурое лицо просветлело. Оркувенды торопливо разводили еще один костер – из освященных поленьев. Такой огонь отгонял любое зло и очищал от грехов, а еда, приготовленная на нем, исцеляла больных.

– Волосы Клер, – ответил Авриль, и было видно, что он счастлив. И не только потому, что нашел способ исцелить Лию и разорвать приворот. Он пусть ненадолго, но вернулся в свой настоящий дом и увидел то, что принадлежало ему по праву. Он прикоснулся к тому, что берег в самой глубине своей души – и Итан видел, что теперь Авриль пройдет свою дорогу до конца.

На душе стало светло и грустно.

– Как там в столице? – спросил Итан и признался: – Я боялся, что вас собьют на подлете. Дракон с такой всадницей…

Авриль улыбнулся, и теперь в этой улыбке не было ни следа привычного кокетства ритуальной девки – на Итана смотрел авантюрист, лихой и веселый, готовый рискнуть своей головой и победить. Те, кто видел в Авриле послушную куклу на троне, еще не понимали, насколько ошибаются.

Он был похож на экзотическую бабочку, которая выбиралась из кокона и готовилась раскрыть яркие крылья.

«Нет, это не бабочка, – подумал Итан, – скорее это ворон. Или дракон».

– Я сделала крюк и облетела Ливендон с севера, – ответил Авриль. – Там никогда не было гарнизона с достаточным вооружением. Я свалилась почти на голову Малоуну. – Дракон фыркнул, милостиво принимая от оркувендов поднос с парным мясом, и Авриль добавил: – Он просто умница, мой Полуденный Ужас. Прилетел по приворотной нити, которая соединила меня и Клер, сел в саду и перепугал охрану. Я видела дворец, полковник, там пристроено еще одно крыло. Красиво. И красный зверь до сих пор там.

– Красный зверь? – спросил Итан. Лицо Авриля на мгновение обрело какое-то детское беззащитное выражение.

– Статуя льва из восточного мрамора. Равена всегда боялась его, а я смеялась над ней.

Его голос дрогнул, и в глазах появился влажный блеск. Итан ободряюще похлопал Авриля по плечу и тотчас мысленно одернул себя: с девушками так не обращаются.

«Но это не девушка», – подумал он.

– Вы скоро вернетесь домой по-настоящему, – уверенно сказал Итан.

Ундес ссыпал пылинки пепла в тесто и, слепив лепешку, бросил ее на жаровню. Итан оглянулся и понял, что наступила ночь – теплая, звездная, полная стрекотом сверчков, сонным всхрапыванием лошадей и далекими голосами. Авриль усмехнулся, и Итан вновь почувствовал всю тяжесть, которую бисалли нес на себе.

– Скоро, да, – кивнул он. – Только бы Лие полегчало… А то с некоторых станется сказать, что это я ее прокляла.

Ундес удивленно посмотрел на Авриля, словно оценивал его способности к проклятию, но ничего не сказал.

– Не говорите глупостей, – ответил Итан резче, чем собирался. Ночная пустошь была полна запредельного, космического спокойствия, несмотря на то что в ней кипела жизнь. А в его душе снова поднимался болезненный звон, хотелось сунуть голову в ведро с ледяной водой, чтобы смыть дурные мысли. Ундес снял лепешку с жаровни и хотел было разломить, но Авриль лишь махнул рукой.

– Не надо, я справлюсь сама. Отнесите все ее высочеству.

Шаман кивнул и подался в сторону юрты. Вздохнув, Авриль поднялся с травы и сказал:

– Там теперь такой пышный сад, все так разрослось за десять лет…

Когда они вошли в юрту, Итан подумал, посмотрев на Лию: еще утром она была прекрасна. Все тело девушки покрывали бесчисленные желтоватые пузырьки, веки опухли, не давая глазам открыться, нижняя губа треснула. Ундес сел рядом с ложем и принялся разламывать лепешку на кусочки и осторожно вкладывать их в рот принцессы. Лия хрипло застонала, и Итан невольно содрогнулся от жалости.

– Будет война, – негромко произнес он. – Стиос не простит, что сьоррен Элисабет изувечила его дочь, пусть и случайно.

– Не говорите глупостей, – бросил Авриль через плечо. – С ней все будет в порядке.

Итан сокрушенно покачал головой. Лия едва слышно всхлипывала, с трудом глотая куски лепешки.

– Ему все равно. – Авриль сел рядом с Лией и угрюмо посмотрел на Итана. – Он любит свою дочь, как бы она ни изменилась, это все, что вам нужно говорить, полковник. Ее высочество будет королевой, я не отказываюсь от своего слова.

Лия вздохнула, словно расслышала его слова, и опухшие темные губы дрогнули в улыбке.

Порча разжала пальцы.

Гранвилл отобрал двадцать человек, утром их повесят на площади Святого Михаила. Равена узнала об этом ранним утром, когда выглянула в окно и увидела, как сколачивают виселицы. Люди Гранвилла трудились, устанавливая столбы – Равена насчитала ровно двадцать. Вдалеке стояли горожане, и она заметила, как женщины вытирают слезы.

Издалека донесся тяжелый и тоскливый голос колокола, похожий на вздох.

Равена выбежала из комнаты, спустилась в гостиную. Гранвилл, бодрый и энергичный, несмотря на бессонную ночь, сидел в кресле с газетой и чашкой кофе. Увидев Равену, он ухмыльнулся и спросил: