Они перекинулись парой слов, затем военный убежал, явно с поручением в деревню, а главный так и остался смотреть вслед уплывшей пироге, широко расставив ноги и уперев руки в бока.

Интуиция просто заверещала, подсказывая, что упускать шанс чуть больше узнать об основном моём противнике ни в коем случае не стоит. И я, стараясь не светиться, перебегая от пальмы к кустам и от кустов к пальмам, рванул следом.

Но проследить не получилось. И хоть пирога, явно рассчитанная человек на двадцать с десятком гребцов, шла ходко, но я поначалу почти не отставал, держа их взглядом. Но вдруг...

— Ты пришёл?

С разбега я налетел на стоящего на пути аборигена.

Да откуда он взялся?!! Я что, пацан, чтоб засмотревшись на сопровождаемую цель совершенно не смотреть куда бегу? Ещё секунду назад на моём пути совершенно точно никого не было!

Впечатление — словно с разбега влетел в скалу. Отскочил, рефлекторно мотая головой. Это ещё кто? И — обомлел. Страх липкими пальцами прошёлся по спине, причём я был уверен, это не Хеху, это я, человек столько раз в своей прошлой жизни прощавшийся с ней, что, казалось, меня теперь не испугать ничем. А тут чуть было жиденько не обделался словно первогодок, впервые нырнувший в закрытый объем.

Передо мной стоял шаман. Точно такой, каким его видел в видениях Хеху — старый, сушёный дед, весь седой — что косматая, нечёсаная шевелюра, что такая же борода. Загорелый, до состояния «черной корочки» и весь-весь покрытый татушками. Разными — и волновыми, и квадратными спиральками, и ещё чёрте чем. На шее — три нитки ожерелья из ракушек, причём многие из них вырезаны в форме маленьких черепов. Верёвочные браслеты на тонких предплечьях, под которые засунуты птичьи перья. А кроме этого — лишь «мужские стринги» на аборигенский манер — сзади веревочка, спереди нечто, больше напоминающее «написник».

И с посохом в рост человека, на вершине которого тускло отсвечивал набалдашник черного обсидиана, выточенный тоже в форме человеческой черепушки.

И я, со всего маху налетев на такую вот старую развалину, казалось, даже не пошатнул его, сам же отлетел как щепка.

— Простите? — только и нашёл что выговорить я, мигом забывший и про Ману, и про пирогу с воинами. И даже куда бежал забыл. Ноги словно приросли к земле.

Да что за напасть то!

— Ты пришёл? — повторил он настойчиво.

— К-кто? — почему-то стал заикаться я

— Ты! — он болезненно ткнул твердым, что твоя деревяшка, пальцем меня в грудь.

При этом дед словно принюхивался, водя рядом со мной своим шнобелем. Отчего-то холодок по спине только усилился.

Блин, дед, говори толком!

— Я... да я тут... г-гуляю... Просто...

Самое противное — сам же отлично понимаю, что несу чушь!

— Нет времени гулять. Займись делом!

— К-каким?

— Тем, для которого был рожден. Тем, ради которого тебя призвали в мир!

Ноги словно из зажимов освободили. И в теле такая легкость образовалась, что я, как наскипидаренный, рванул куда подальше с побережья.

* * *

Ты слышал, демон? Говорящий с духами прямо указал, чтоб я вернулся к своему родовому занятию, к земледелию! Не смей ему перечить!

Хеху надрывался в голове, словно занудная теща, выклёвывающая мозг: «Возьмись за ум!» И ведь не избавишься! Достался, так сказать, в нагрузку.

И всё-таки, что же имел в виду, это вяленый старый сморчок? Где-то подспудно засела мысль, что это не похоже на то, как нас ловили взрослые: «Ну-ка брысь в школу! А то отцу всё расскажу», — когда мы с пацанами прогуливали уроки в детстве.

— Слышь, пацан. А как думаешь, что он имел в виду, когда говорил про «призвали в мир»?

Какой ты тугодум, демон! Любой приходит в этот мир за чем-то, так заведено.

— Кем?

Богами.

— Блин... Ну и скажи мне, для чего ты в этот мир пришёл?

Как зачем? Растить урожай, помогать отцу и маме, когда их не станет — старшему брату...

— Просто офигеть! Высший смысл!

Ну а зачем ты пришёл в мир, демон?

Твою ж мать... Знаешь, шиза, меня не готовили в великие философы, рассуждать о смыслах мироздания. Вот проникнуть в охраняемую акваторию, и устроить большой «бум» — это пожалуйста. Вот для этого я и родился... наверно. И вообще! Я был простой боевой пёс, и цель моя — рвать горло тем, на кого укажут... Чтоб потом, когда выйду в тираж, если уж повезло дожить, получить свою законную миску с сахарной косточкой и теплую конуру. А уж эти ваши тонкие материи оставьте высоколобым умникам.

— Короче, боец, не забивай мне мозг всякой хнёй. Моя задача — выжить, причём сделать это как можно комфортнее. Всё, брифинг окончили, работаем по ранее выработанному плану.

План предусматривал, в краткосрочной перспективе, добычу бананов и, если получиться соорудить из чего-нибудь гарпун — рыбы. Надо делать запасы, ибо не исключена ситуёвина, когда на сбор пропитания просто не будет времени.

На этот раз я нагрузился бананами от души — срезал длинную палку, и нанизал на неё несколько гроздей. Положу палку на плечо, чтоб ноша спереди и сзади сама себя уравновешивала и в путь...

Но любопытство всё равно подтолкнуло к лагуне.

Всё те же, всё там же. Молодёжь резвилась в мелководном заливчике-аппендиксе. Те же шестеро. Кстати, я бы не сказал, что так уж и «резвятся» — это не похоже на обычное плескание обоеполой молодежи. Скорее, что-то типа мини соревнований. Сегодня я застал проныры в длину: ребята сгрудились в воде на глубине по грудь, здесь это была максимальная, и по очереди проныривали вдоль берега.

Первым нырял кучерявый Кай. Хм, а довольно далеко он умудряется пронырнуть! Метров пятьдесят, если меня глазомер не подводит. И это без ласт!

Вынырнув, Кай оставался на месте и ждал остальных, являясь для них как бы репером. Рубежом, к которому надо стремиться.

Следующей за ним, как правило была Айха. Красавице обычно не хватало буквально двух-трех метров. Блин, ну что же ты! Потерпеть немного не можешь? Вынырнув, она не оставалась на месте, а доходила до лидера и уже вдвоем они ждали следующего. Так, постепенно группа собиралась, и всё повторялось, только уже в обратную сторону.

Другие пацаны шли вполне компактной группой, отставая от Кая кто на пять, кто на шесть метров, и только вторая