— Как бы то ни было, — едко заметила Сато, —мы снова в тупике, мистер Лэнгдон. Вы либо чего-то не видите… либонедоговариваете. Человек, который нам нужен, сказал, что Питер Соломон выбралименно вас. — Она смерила Лэнгдона ледяным взглядом. — Полагаю,пришло время перенести наш разговор в стены ЦРУ. Может, там вас озарит.

Лэнгдон даже не обратил внимания на эту угрозу. В голове унего крутились слова: «Питер Соломон выбрал вас». Эта фраза на фоне упоминаниямасонов подействовала на него странным образом. Лэнгдон взглянул на масонскийперстень: одна из самых ценных вещей Питера, семейная реликвия свыгравированным двуглавым фениксом — главным символом масонской мудрости.Золото сверкнуло, и эта вспышка неожиданно высветила в сознании Лэнгдона полузабытоевоспоминание.

Он содрогнулся, словно вновь услышав жуткий шепотпреступника: «Что, никак не доходит, профессор? Вы понимаете, почему выбралиименно вас?»

В эту секунду все мысли Лэнгдона встали на места, и туманрассеялся.

Лэнгдон ясно понял, зачем его заманили в Вашингтон.

* * *

В десяти милях от Капитолия Малах катил на юг поСьютлэнд-парквей. На соседнем сиденье завибрировал айфон Питера Соломона,доказавший сегодня свою полезность. На экране появилось изображениепривлекательной темноволосой женщины средних лет.

«Входящий вызов — Кэтрин Соломон».

Малах улыбнулся, но трубку не взял.

«Судьба влечет нас друг к другу».

Днем он заманил Кэтрин Соломон к себе домой с единственнойцелью — узнать, не владеет ли она важной информацией… какой-нибудь семейнойтайной, которая поможет Малаху найти искомое. Однако брат, по всей видимости,ничего не рассказывал Кэтрин.

И все же кое-что новое Малах узнал.

«Так и быть, поживешь еще несколько часов».

Кэтрин подтвердила, что все ее исследования проводятся водной-единственной лаборатории, а их результаты надежно укрыты там же.

«Лабораторию надо уничтожить».

Исследования Кэтрин были призваны открыть врата к пониманиюмира. В приотворенную дверь немедленно устремятся все, и тогда глобальныеперемены станут лишь делом времени.

«Я этого не допущу. Мир должен пребывать в том же состоянии…в кромешной тьме невежества».

Айфон пискнул, извещая о новом голосовом сообщении. Малахего включил.

«Питер, это опять я. — Голос у Кэтрин былвстревоженный. — Где ты? Я все еще думаю о разговоре с доктором Аваддоном…и очень волнуюсь. Все нормально? Пожалуйста, перезвони. Я в лаборатории».

Малах улыбнулся.

«Лучше бы ты волновалась за себя».

Он свернул со Сьютлэнд-парквей на Силвер-Хилл-роуд и ужечерез милю заметил справа от шоссе смутные очертания ЦТП СМ, уютноустроившегося среди деревьев. По периметру комплекс окружал забор из колючейпроволоки.

«Надежно спрятана, говоришь? — Малах усмехнулся. —Ничего, мне откроют двери».

Открытие словно окатило Лэнгдона мощной волной.

«Теперь ясно, зачем я здесь».

Стоявшему в центре Ротонды Лэнгдону неудержимо захотелосьубежать… прочь от руки Питера, от сияющего золотого перстня, от подозрительныхвзглядов Сато и Андерсона. Вместо этого он замер на месте и вцепился в ремешокпортфеля, висевшего у него на плече.

«Надо выбираться отсюда».

Он стиснул зубы, вспомнив, что произошло в Гарварденесколько лет назад. Как обычно, после бассейна, в шесть часов утра Лэнгдонвошел к себе в кабинет, вдыхая привычные запахи мела и парового отопления. Онсделал два шага к доске и вдруг остановился.

У стола его дожидался какой-то человек — элегантно одетыйджентльмен с орлиным носом и благородными серыми глазами.

— Питер! — изумленно воскликнул Лэнгдон.

Белоснежная улыбка Питера Соломона сверкнула в полумраке.

— Доброе утро, Роберт. Не ожидал меня увидеть? —Он говорил тихо, но в его голосе чувствовалась сила.

Лэнгдон бросился к старому другу и тепло пожал ему руку.

— Надо же, голубая кровь Йеля в стане Багряных! —заметил он, намекая на традиционные цвета соперничающих между собойуниверситетов. — Да еще ни свет ни заря. Какими судьбами?

— Секретная операция в тылу врага, — рассмеялсяСоломон и одобрительно посмотрел на подтянутый живот Лэнгдона. — Плаваниеидет тебе на пользу — отлично выглядишь!

— Это я нарочно, чтобы ты почувствовал себястарым, — поддразнил его Лэнгдон. — Страшно рад тебя видеть. Какдела?

— Да вот, небольшая командировка, — ответил Питер,окидывая взглядом пустую аудиторию. — Прости, что так нагрянул, но у менявсего несколько минут. Я хотел попросить тебя… об одной услуге.

«Неожиданно. Что я могу сделать для человека, у которогоесть все?» — подумал Лэнгдон.

— Проси чего хочешь, — ответил он, радуясьвозможности хоть как-то помочь своему благодетелю — тем более на долю ПитераСоломона выпало столько горя.

Соломон понизил голос:

— Я прошу тебя кое за чем присмотреть.

Лэнгдон закатил глаза.

— Только не за Геркулесом!

Однажды Лэнгдон согласился приютить на время огромногомастиффа Питера. Вскоре пес заскучал по своей любимой кожаной жевалке и быстронашел ей достойную замену — рукописную иллюстрированную Библию начала XVIIвека. Лэнгдон решил, что выговором Геркулес не отделается.

— Ты же знаешь, я ищу равноценный экземпляр, —робко улыбнувшись, сказал Соломон.

— Брось, я даже рад, что Геркулес увлекся религией.

Соломон рассмеялся, но как-то натянуто.

— Роберт, я прошу тебя присмотреть за очень важной дляменя вещью. Она перешла в мое распоряжение довольно давно, однако хранить ее уменя дома или в офисе небезопасно.

Лэнгдону стало не по себе. «Очень важная вещь» навернякастоила целое состояние.

— А чем тебе банки не угодили?

«Состояние семьи хранится в половине банков Америки!»

— Придется подписывать кучу бумаг, разговаривать сослужащими… Я бы предпочел надежного друга. К тому же ты умеешь хранитьсекреты. — Соломон достал из кармана небольшой сверток и вручил егопрофессору.