– Добрый день, Михаил Валентинович, – поздоровалась я, вопросительно глядя на Богданова.

Он кивнул и, указав на сопровождающего мужчину, изобразил жест рукопожатия, из чего я сделала вывод, что он предлагает нам познакомиться. Я протянула молодому человеку руку и представилась:

– Татьяна Александровна Иванова, частный детектив.

– Да, я в курсе. Михаил Валентинович сообщил мне о том, что вы пытаетесь отыскать виновников этой ужасной трагедии, – скорбным тоном произнес молодой человек. – Разрешите представиться. Бобров Родион Олегович. Я давний знакомый Михаила Валентиновича. Теперь вот помогаю ему справиться с ситуацией. Михаил Валентинович тяжело переживает смерть дочери. Да что там говорить, мы все пребываем в шоковом состоянии. Подумать только, такое горе!

Последнюю фразу Бобров произнес вполголоса, отвернувшись от Богданова, чтобы тот не смог прочитать по губам. Я оценила деликатность молодого человека. Взглянув на Богданова, я спросила, стараясь проговаривать слова как можно четче:

– Михаил Валентинович, вы хотели меня видеть. Появилась новая информация?

Богданов вынул блокнот и протянул мне. На открытом листе, как и в прошлый раз, был написан текст. Видимо, Богданов не желал тратить время понапрасну и приготовил его заранее. Прочитав то, что было написано четким, каллиграфическим почерком, я согласно кивнула, прошла к автомобилю клиента и, облюбовав место на заднем сиденье, призывно махнула рукой, предлагая мужчинам присоединяться.

Бобров пристроился возле меня, а Богданов занял водительское кресло, только повернулся в нашу сторону.

– Родион Олегович, если я правильно поняла, у вас для меня имеется сообщение чрезвычайной важности, так? – спросила я и, дождавшись утвердительного ответа, сказала: – Ну, если так, то рассказывайте. Долгих предысторий не нужно. Пока меня интересуют конкретные факты. Если потребуются более подробные сведения, я вам об этом скажу.

– Что, вот так, сразу? – растерялся Бобров.

– Да, вот так, сразу, – повторила я. – Время дорого. Я планирую успеть сегодня посетить не одно место, так что, сами понимаете, ходить кругами мне некогда.

– И тем не менее я вынужден произвести небольшой экскурс в историю, иначе вам будет непонятно, как могла сложиться подобная ситуация. Вы начнете задавать вопросы, и мне все равно придется давать дополнительную информацию. – Все это Бобров выпалил на одном дыхании, ожидая возражений с моей стороны.

Я возражать не стала.

– Хорошо. Можете начинать с того момента, с которого считаете нужным, – великодушно разрешила я.

Бобров откашлялся и, встретившись глазами с Богдановым, заговорил:

– Мы знакомы с Михаилом Валентиновичем уже несколько лет. Наши организации сотрудничают между собой. Я имею в виду Тарасовский музей искусств и Тарасовское художественно-искусствоведческое общество при городской Администрации, сотрудником которого я являюсь.

Бобров уставился на меня, видимо, ожидая одобрения. Я коротко кивнула, не пускаясь в разговоры, на что Бобров недовольно пожал плечами и продолжил:

– С некоторых пор мы с Аллой, дочерью Михаила Валентиновича, начали общаться. Сначала по работе. Она выполняла небольшие поручения по просьбе отца. Потом общение стало более непринужденным. Мы даже несколько раз обедали вместе.

Богданов недовольно поморщился и, взяв в руки блокнот, написал несколько слов и сунул его Родиону. Тот прочитал обращение. Печальная улыбка появилась на его лице, но голос прозвучал твердо.

– Я понял, Михаил Валентинович, никакого стеснения. – И пояснил специально для меня: – Дело в том, что буквально через несколько недель я имел бы удовольствие назвать Аллу своей женой, а Михаила Валентиновича – отцом.

Я раскрыла рот от удивления. Здрасте, приехали! Новый жених нарисовался! К сожалению, моя реакция не осталась незамеченной. Богданов снова прибегнул к помощи блокнота, только на этот раз протянул его не Родиону, а мне. «Вас что-то смущает? – прочитала я. – Я понимаю, что в наши дни мало кто из детей прислушивается к мнению родителей относительно выбора спутника жизни. Но ведь и такое случается!»

– Дело не в том, что смущает меня, – произнесла я, глядя на Богданова. – Скорее меня интересует, не смущало ли это вашу дочь? Алла-то вообще была в курсе того, что Родион собирается сделать ей предложение?

– Нет, мы не успели обсудить это, – поспешил ответить Родион. – Мне казалось, что в этом вопросе торопиться не следует.

– Тогда понятно, – ответила я. – Ну, так в чем состоит ваше заявление чрезвычайной важности?

– Мы тут с Михаилом Валентиновичем сидели, вспоминали последний день жизни Аллы и выяснили один важный, на наш взгляд, факт. Дело в том, что в этот день у меня была назначена встреча с потенциальным клиентом в одном кафе в центре города. Когда я прибыл на место, клиент уже был там. Наша беседа не заняла много времени. Клиент ушел, а я решил перекусить, раз уж появилась возможность. Сделав заказ, я от нечего делать стал разглядывать посетителей и, к моему великому удивлению, заметил среди посетителей Аллу! Понимаете, она занимала столик у окна в самом дальнем углу! – При этих словах Родион снова отвернулся от Богданова. – И еще, рядом с ней находился молодой человек!

Родион выразительно посмотрел на меня, ожидая реакции. Я молчала. Тогда он, пожав плечами, продолжил:

– Сначала я хотел подойти к их столику и даже поднялся со своего места. Но тут услышал, что они начали разговаривать на повышенных тонах. Слов разобрать было невозможно, слишком далеко я находился, но и так было понятно, что молодые люди ругаются.

– В котором часу это было?

– Что-то около пяти, – замешкавшись, ответил Родион и замолчал.

– Что было дальше, – спросила я, поняв, что Родион замолчал надолго. – Чем закончилась ссора?

– Не знаю. Я не стал дожидаться, когда Алла освободится. Мне было неприятно видеть ее с другим, и я ушел. – Голос Родиона сорвался, на глазах выступили слезы.

Богданов ободряюще похлопал Родиона по руке, тот ответил благодарной улыбкой.

– Михаил Валентинович пытается меня оправдать, – пояснил мне Родион, – а вот я считаю, что не должен был оставлять Аллочку один на один с этим проходимцем! Никогда себе этого не прощу!

Я сочувственно покачала головой. Вот уж действительно ревность до добра не доводит.

– Скажите, Родион Олегович, почему вы решили, что молодой человек из кафе имеет отношение к смерти Аллы? – спросила я.

– Но, позвольте, они же ругались? А репутация этого прохвоста хорошо известна Михаилу Валентиновичу, – произнес Родион.

– Так вы знаете того, кто был с Аллой в кафе? – спросила я.

– Почти наверняка. Я описал его внешность Михаилу Валентиновичу, и он безошибочно узнал в нем бывшего дружка Аллы, Дениса, – торжественно произнес Бобров.