как король высовывается из плоти животного, словно послед.

Уилл замолкает. Я смотрю на Клементса, задаваясь вопросом, не ведьмак ли он. Клементс отвечает на мой пристальный взгляд, и я пью, чтобы перестать ерзать на лавке. Эль сглаживает острые углы моего самообладания.

– Девчонка вашего хозяина – хорошенькая штучка.

Воспоминание о прикосновении Альтамии – словно медленный пожар в моей крови. Похотливая ухмылка Клементса заставляет его погаснуть. Похолодев, я ставлю кружку на стол.

– Николас, – приходит Уилл в себя, но я уже достаточно пьян, чтобы заглотить эту наживку.

– Она – больше, чем просто «хорошенькая штучка», – расправляю я плечи.

Клементс широко раскрывает глаза:

– Да ладно?

Я борюсь с желанием его ударить и гневно бросаю:

– Она умная, ни на кого не похожая. А еще прекрасно играет на басовой виоле. Она – опытный таксидермист. У нее целая коллекция мышей, птиц…

К его радости, я вдруг замолкаю. Я звучу как влюбленный дурак, а Альтамия – как список достижений и не более. Я снова беру в руку напиток, а Уилл с такой силой ставит кружку на стол, что люди вокруг нас замолкают. Мои мысли проясняются, чтобы раскрыть суть моих чувств. Где бы я ни находился с Альтамией, я чувствую себя настолько избранным, что даже готов мечтать о ее принятии в том случае, если рискну обнажить перед ней свою подлинную сущность.

Лишь после того, как в таверне воцаряется шум, Клементс продолжает:

– Я всегда думал, что таксидермия связана с узелковой магией. Ты же, вообще-то, вяжешь узелки на телах мертвых существ. – От его непринужденности у меня кровь стынет в жилах.

– Нет, вы ошибаетесь, – поправляю его я, но выдаю свой страх.

Он усмехается.

– Не советую дарить ей локон волос на память. Вдруг она его использует, чтобы тебя приворожить.

– Таксидермия – это наука. – Гомон вокруг нас снова стихает, как только я ударяю кулаком по столу.

Пожав плечами, Клементс отказывается со мной спорить, но я не так глуп, чтобы посчитать, что тема закрыта, к тому же я не могу простить себя за то, что потерял бдительность.

– Предпочитаю видеть мир таким, какой он есть, – твердо произношу я, когда служанка приносит нам еще эля. Алкоголь лишь сглаживает острые углы мира, но не убирает их насовсем.

– Твой мальчик быстро учится, – говорит Клементс, и я замечаю, что он едва притронулся к своему напитку.

Уилл подается вперед.

– Ты ведь не просто так меня разыскал. Давай-ка к делу.

Клементс сплетает пальцы.

– Мы должны работать вместе. На наше ремесло снова появился спрос. Еще до твоего приезда я консультировал леди Тевершем по поводу лучших способов, которыми можно превратить ее сына в законного вдовца. – Под столом я сжимаю руки в кулаки. Уверенности в себе ему не занимать. – И она осталась мною вполне довольна.

Уилл отрицательно качает головой.

– Я больше этим не занимаюсь.

Клементс усмехается.

– Я тебе не верю. – Он достает из сумки книгу ярко-красного цвета с золотой отделкой по краям. «Малый ключ Соломона». Один из запрещенных текстов писцов. Они верили, что сигилы помогут им призвать демонов. – Твой господин ездил по городам, – продолжает он, – убеждая людей, что демонам из этой книги нет никакой управы. Люди готовы много заплатить, чтобы избавиться от дьявола, и заплатят еще больше, если дело дойдет до его отродий.

– Разве охотники на ведьм черпают инструкции не из «Демонологии»? – спрашиваю я. Песнь Фрэнсиса теперь тихо вторит нашему диалогу, вибрируя в моих коленях.

– Раньше мы так и делали. – Уилл мрачно смотрит на меня.

– Но король Яков поощрял нас использовать в борьбе с дьяволом ум, – добавляет Клементс.

Я поднимаю кружку, чтобы скрыть за ней свою неприязнь. Как кто-то может быть уверен в том, что перед ним действительно ведьма, если даже сам король Яков поддерживал подобные передергивания? Глядя на беззаботное выражение лица Клементса, я вдруг кое-что осознаю. Я все это придумал ради собственной выгоды и развлечения. Я запятнал историю подобных себе. Неважно, верит ли кто-то во все это на самом деле. Мои слова – словно страховочный трос, и я вцепляюсь в стол, чтобы не убежать прямо сейчас и не забрать их у Броуда.

Я возвращаю книгу Клементсу.

– Даже моего господина она убедила. Он считал, что ведьмы – порождения демонов, и полагал, что печати и заклинания из этой книги помогут ему обрести над ними контроль, – добавляет он.

– Был ли он прав? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Одна ведьма, которую он поймал, почти заставила его в это поверить. Она была всего лишь отчаявшейся женщиной, готовой жить, как псина, лишь бы это уберегло ее от виселицы. Но моего господина нельзя было склонить к милости.

– Привычки вашего господина смахивают на колдовство.

– Только если бы речь шла о женщине или паписте, – ухмыляется он.

Уилл вмешивается в наш разговор:

– Мы слишком далеко ушли от темы.

Выражение лица Клемента становится серьезным.

– Я встречался с олдерменами. Они охотно готовы воспользоваться нашими услугами, но мне не нравятся условия, которые они предъявляют. Я получил предложение получше. – Он наклоняется ближе к Уиллу, и я вытягиваюсь, чтобы расслышать обрывки его фраз. Донесшихся до меня слов достаточно, чтобы понять, что то, будет ли Клементс работать, зависит лишь от участия Уилла. – Мой работодатель и его приход щедро вознаградят наши усилия. И это только начало. Люди, обладающие нашим опытом, будут очень востребованы, когда Парламент возобновит охоту на ведьм. Было бы глупо конкурировать друг с другом, как раньше. Мы должны объединиться, а малозначимые дела оставим менее квалифицированным людям.

Я мельком смотрю на его поношенный жилет. Мой внимательный взгляд его не смущает. Словно нищий, он намеренно выставляет напоказ свою уязвимость в надежде на подачки.

Клементс поднимает стакан:

– За наше сотрудничество.

– За мою отставку, – заканчивает его Уилл, чокнувшись, после чего встает, но Клементс быстрым движением преграждает ему пусть.

– Я не могу позволить тебе отказаться! – с нажимом произносит он, но ледяной взгляд Уилла заставляет его отступить. Со слезами на глазах Клементс наблюдает, как мы поспешно уходим.

Глава двенадцатая

– Я тебя оставлю. Наслаждайся солнечным светом, – говорит мне Уилл, когда мы уходим на безопасное расстояние от таверны.

– Он не сдастся, – отвечаю я ему. Уилл вдруг останавливается, и я рассматриваю резкие черты его лица.

– Клементс никогда не был птицей моего полета. Он жил скромно, зарабатывая охотой на ведьм в деревнях и поселках, пока король Карл не лишил его этой возможности. Но ты прав, он не сдастся, – соглашается Уилл. – Охота на ведьм позволяет людям из низов забыть о том, какими они всегда были – нелюбимыми, незаметными и ненужными.

– Накатывают воспоминания?

На его лице возникает агрессивное выражение:

– Теперь я судья.

– И все же, – размышляю я, когда он от меня отворачивается, – такого человека стоит бояться или имеет смысл пожалеть?

– И то, и то.

Я не успеваю задать ему еще один вопрос, как он теряется в толпе.

Распугивая прохожих, я перехожу