Саул заглянул мне прямо в глаза и, будто бы разглядев там что-то, поманил пальцем. И сказал…

Я посмотрела на Ракель.

– Я научу.

Как когда-то научил меня он.

Когда мы вернулись к столам с пациентами, Кессель уже успел снять с Саула прожженную выстрелами куртку и рубашку, а остатки футболки распорол по шву острым когтем, частично трансформировав руку. Манн возился с Хель, стараясь как можно меньше прикасаться к медичке, чтобы не потревожить крайне неприятную рану на боку. Ракель закрыла ее плотным бинтом, но кровь уже пропитала повязку и не собиралась останавливаться.

Плохо, очень плохо!..

На первый взгляд было похоже, что Михели стали жертвами разбойного нападения. Синяки, гематомы, ожоги от прожигающих плоть энергетических зарядов – классическая картина, разве что слишком много следов дорогого профессионального оружия для рядовой уличной банды. И ничего не было украдено. Кольца, снятые Кесселем, лежали на столике между койками. Браслеты Хель – ровно двадцать один по числу лет, прожитых с Саулом. И вообще, кто в своем уме додумался бы напасть на медиков, неприкосновенных в трущобных районах Абисс-сити?

Но отчего же тогда?..

Я встала напротив Саула. Медик, неподвижно лежащий на койке, казался мертвым, но я не позволила себе удариться в панику. Мерно загудел подключенный к питанию сканер. Я нацепила на палец Саула датчики, и по монитору немедленно пробежала рваная линия пульса. Сердце шейдера еще билось, а значит, не все потеряно.

– Ракель… – Фемма вскинулась, готовая следовать моим указаниям. – Займешься Хель. Нужно осмотреть ее. Повторяй все, что делаю я. Включи монитор, закрепи датчики. Я покажу, как пользоваться сканером.

– Поняла.

Фемма держалась молодцом – действовала решительно и безошибочно повторяла каждое мое движение. Новенькие манипуляторы послушно развернулись полукольцом над бессознательными медиками. Лучи сканера сошлись на затылке Саула, скользнули ниже. На мониторе белым контуром высветилась фигура манна.

– Проговаривайте все, что видите, – коротко попросила я, не отрывая взгляда от экрана. – Я не смогу следить за обоими одновременно.

– Сотрясение мозга, – начала Ракель. – Рассеченная скула. Губы разбиты, язык прострелен навылет. Синяки на шее, похожие на след от удушья…

Кажется, с просьбой я немного перестаралась.

– Сосредоточься только на критических повреждениях, остальное пока не важно.

Ракель замолчала, напряженно вглядываясь в монитор.

Молчание сейчас – это хорошо.

Даже на первый взгляд было очевидно, что Саул пострадал ничуть не меньше Хель. Сотрясением и гематомами дело не ограничилось – у шейдера была переломана половина ребер, а обугленных следов от выстрелов в упор из энергетического пистолета оказалось гораздо больше. И не просто выстрелов… Обе ладони Саула, заботливо обернутые бинтом с заживляющей пропиткой, были искалечены почти до неузнаваемости. Я вспомнила ловкие пальцы медика, с одинаковой легкостью управлявшиеся со скальпелем и наноманипулятором для внутреннего хирургического вмешательства, и с трудом сглотнула подступивший к горлу горький ком. Восстановление после ожогов всегда протекает тяжело, и неизвестно, вернется ли рукам прежняя подвижность.

Ненависть прокатилась по телу ядовитой волной. Тот, кто сделал это… ответит.

Грудь манна представляла собой одно сплошное месиво. Закусив губу, я ждала данных со сканера, чтобы оценить повреждения внутренних органов, и едва не разревелась от облегчения, увидев, что сердце – не иначе как чудом – уцелело. Саул выдержал несколько прямых попаданий, и все равно…

Я вздрогнула от дурного тревожного предчувствия. Осторожно, чтобы не потревожить ожог, приподняла бинт, мысленно готовясь к худшему. И похолодела.

Крови почти не было. Сердце Саула, рвано трепещущее в груди посреди открытой раны, было затянуто тонкой пленкой свежей розоватой плоти. Едва заметные чешуйки защищали его словно броня. Чешуйки шейда…

Шисс!

– Сола?

Кессель встревожено посмотрел на меня.

Шисс, шисс, шисс!

– Ракель… – Мои руки порхали над монитором, взгляд не отрывался от показаний сканера, и оставалось только надеяться, что фемма выполнит все в точности. – Мне нужен анализ крови Хель, и как можно скорее. Третий раздел в меню на сканере, там будет список. Я хочу знать, сколько в ее крови осталось литианского блокиратора. И осмотри повреждения, проверь, есть ли следы регенерации.

Сзади послышались щелчки – Ракель разбиралась с меню. Несколько секунд спустя ответил Кессель.

– Рваная рана на правом боку частично затянулась, – отчитался манн. – Есть следы трансформации на бедре. Больше сказать не могу, из-за блокиратора я не чувствую ее шейда.

Шисс!

«Спокойнее, Сола. Без паники».

– Сола, что происходит? – ворвался в сознание голос манна.

– Остановившаяся трансформация, – не оборачиваясь, проговорила я, – потерянная связь с шейдом. Я уже видела такое раньше, и блокиратор тут ни при чем.

Дротик, надо просто найти шиссов дротик!.. Нет, если бы он был, сканер бы уже обнаружил его…

– Что ты имеешь в виду?

На одно короткое мгновение я обернулась и выразительно посмотрела Кесселю в глаза. Манн помрачнел: понял.

– Блокиратора не обнаружено, – подтвердила Ракель то, что я уже и так знала. – Но… почему тогда?..

Все плохо, плохо, плохо!

Перед глазами промелькнули страшные кадры – замершая регенерация, рана на груди, мигающее красным слово «Ошибка», остановившееся сердце, разряды дефибриллятора и искры перегорающей проводки. Видение мокрого окровавленного Кесселя, распростертого на операционной койке бывшей клиники, наложилось на неподвижную фигуру Саула, и к горлу подкатила тошнота от осознания, что этот кошмар повторяется.

Нужно было подтверждение – последнее подтверждение.

– Осмотрите ее еще раз, – отрывисто бросила я Кесселю и Ракель, скользя взглядом по телу Саула. – Ищите три тонких отверстия на расстоянии сантиметра друг от друга. Вблизи от крупных сосудов, там, где больше повреждений без следов регенерации.

Пальцы скользнули по шее Саула, взъерошили черные с проседью волосы. Медик был неподвижен, только тихо пищал монитор, считывающий пульс, и едва ощутимо поднималась широкая грудь.

Три крохотных отверстия – маленькие, почти незаметные точки. На полпальца справа – еще три. Они были там же, где у Кесселя: в основании шеи, откуда неизвестное вещество могло быстро и беспрепятственно проникнуть в кровь. Судя по гематомам, с момента нападения прошло не меньше двух часов, так что поздно было пытаться остановить распространение яда. Кровь уже разнесла его по всему организму…

И если даже такая боевая машина, как Хавьер Кессель, едва не погиб от остановки сердца, что уж говорить о медиках, которые были куда старше и постоянно делали инъекции блокиратора, подавляющие способности второй сущности.

– Нашла, – проговорила Ракель. – На шее.

– Шисс!

«Саул, – в отчаянии я мысленно обратилась к бессознательному шейдеру, – мне так не хватает твоего совета. Я… я не знаю, что мне делать».

«Все, что возможно. – В памяти всплыло сосредоточенное – живое – лицо медика, который всегда боролся за каждого пациента до