Покинув музей, криминальные напарники отправились на Лиговский проспект, на знаменитую петербургскую Лиговку. Тут, в старом пятиэтажном доме на углу Лиговки и Свечного переулка, располагалось заведение, пользующееся дурной славой, – рюмочная «Дружба», более известная под неофициальным названием «Колыма».

В полутемном помещении тусовались мрачные и подозрительные личности, густо разукрашенные татуировками. Причем татуировки были не из тех, которые наносят в модных салонах за большие деньги, а из тех, которые делают на зоне, без наркоза и антисептиков.

За стойкой возвышался здоровенный детина лет пятидесяти с грубой физиономией, украшенной несколькими шрамами. Это был владелец заведения Коля Колыма. Именно от его прозвища рюмочная получила свое неофициальное название. По другую сторону стойки дремал, уронив голову на столешницу, толстяк с круглой розовой лысиной.

Войдя в рюмочную, криминальные напарники подошли к стойке.

– Здорово, Коля! – обратился к хозяину тощий прилизанный субъект. – Как поживаешь?

– Я тебя знаю? – осведомился Колыма, окинув взглядом посетителя.

– Меня, может, и нет, но Сундука точно знаешь, а я с ним кантуюсь. Вместе с друганом, – прилизанный кивнул на своего широкоплечего спутника.

– Сундука знаю, – кивнул Коля. – Увидишь – привет ему передай.

– Обязательно передам.

– Чего вам с друганом налить?

– Пока ничего не надо. Мы вообще-то по делу…

– По делу или не по делу, у меня здесь рюмочная, а не кружок кройки и шитья. Выпьете по рюмке – тогда будет разговор…

– Ну ладно, наливай!

– Опять спрашиваю – чего вам налить?

– А что у тебя есть, кроме водки?

– Кроме водки – ничего, но водка есть трех сортов: «Пшеничная», «Столичная» и «Царская».

– И чем они отличаются?

– Ценой. «Пшеничная» – по сто рублей, «Столичная» – по двести, «Царская» – по триста.

– Давай две «Столичных».

– Правильный выбор. – Колыма осклабился. – Значит, вы и не жмоты и не лохи, не сорите деньгами попусту…

Он налил в две рюмки холодную водку, пододвинул две тарелки с квашеной капустой и солеными огурцами:

– Закуска за счет заведения!

Напарники лихо выпили, захрустели огурцами.

Колыма довольно усмехнулся и проговорил:

– Ну, и какое у вас ко мне дело?

– Человечка одного найти нужно, – ответил прилизанный, подхватив щепотку капусты.

– Какого человечка?

– Тошу Слизняка.

– Слизняка? – Колыма удивленно поднял брови. – На что он вам сдался? Слизняк – он и есть Слизняк!

– Значит, нужен! – процедил прилизанный, надкусив второй огурец.

– Слизняк ко мне давно не заходил! – Колыма нахмурился. – Месяца три уже его не видел!

– Может, кто из твоих знает, где его можно найти?

Вдруг толстяк, до сих пор дремавший, уронив лысую голову на стойку, подал голос:

– Две тыщи дашь?

Голову он при этом не поднимал и, казалось, вообще не просыпался.

– Это ты мне? – осведомился прилизанный.

– Тебе, тебе, кому же еще! Дашь две тыщи, если я скажу, где можно найти Слизняка?

– Почему не дать? – Прилизанный достал кошелек, вытащил оттуда две купюры, пошуршал ими возле уха толстяка.

Тот шевельнул рукой, и деньги исчезли.

– Ну, и где же он?

– У Люськи! – отозвался толстяк.

– У какой еще Люськи?

– Известно, у какой – у Люськи Трехрублевки, Кузнечный переулок, дом семь, квартира четырнадцать!

– Ну, ты прямо как горсправка! – восхитился прилизанный, но толстяк снова сделал вид, что спит.

Напарники простились и покинули заведение.

Как только дверь за ними закрылась, толстяк, не отрывая головы от стойки, нашарил в кармане мобильный телефон, набрал номер и вполголоса проговорил:

– Люся, здорово! Это я… да я, я! Ты вот что… Слизняк сейчас у тебя? Да знаю, что у тебя! Короче, за ним сейчас двое придут… крутые такие. Ты его предупреди. Скоро придут, совсем скоро! И вот еще что… с тебя за предупреждение две тыщи. Я сказал, две! Ты меня знаешь – со мной лучше дружить!

Не дожидаясь ответа, он спрятал телефон в карман и снова сделал вид, что заснул.

Напарники перешли Лиговский проспект, дошли до Кузнечного переулка и остановились перед мрачным домом из красного кирпича.

Скоро дверь подъезда открылась, и оттуда выдвинулся человек необыкновенной толщины. Прилизанный придержал дверь и вместе с напарником проскользнул внутрь. Лифт, разумеется, не работал. Напарники поднялись на четвертый этаж, позвонили в квартиру номер четырнадцать.

Какое-то время за дверью ничего не происходило. Потом послышались шаги, и недовольный женский голос проговорил:

– Кого там черти принесли?

– К тебе, Люсенька! – ответил прилизанный сладким, как мед, голосом.

– Понятно, что ко мне! – Голос за дверью немного смягчился. – Да ты-то кто такой?

– Я в Питере проездом, Коли Колымы дружбан! Коля мне сказал, что у тебя остановиться можно, что ты баба добрая…

– К кому добрая, а к кому и нет! – отозвалась женщина, еще немного потеплев голосом.

– А от чего это зависит?

– Известно, от чего: есть у тебя деньги или нет!

– Ну, на этот счет можешь не беспокоиться: денег у меня хватит!

– Ну, тогда заходи…

Брякнули запоры, и дверь отворилась.

На пороге стояла худая женщина неопределенного возраста, с плохо прокрашенными рыжеватыми волосами, накрученными на бигуди. Одета она была в выцветший цветастый халат, под левым глазом темнел кое-как запудренный синяк.

– Так вас, молодые-красивые, целых двое! – проговорила она, увидев напарников.

– А что, тебя это смущает? – осведомился прилизанный, заглядывая в квартиру.

– Меня давно уже ничего не смущает. – Люся осклабилась, при этом стало видно, что у нее нет двух передних зубов. – Я, кажись, еще в детском садике отучилась смущаться!

– Ты тут одна? – осведомился прилизанный, протискиваясь в прихожую.

– Одна, одна, конечно, одна!

– А чтой-то мне кажется, что ты не совсем одна! А ты как думаешь, Вася? – Прилизанный оглянулся на своего спутника.

– Думаю, что врет она! – отозвался тот.

– Я тоже так думаю. – Прилизанный ухмыльнулся. – Но мы с этим быстро разберемся…

Он быстро направился в глубину квартиры, открывая все двери и заглядывая в каждый угол.