сломались. Бросаю взгляд на Юстуса, умоляя вмешаться, однако он полностью сосредоточен на затылке Энтони. Я пытаюсь воззвать к нему взглядом, но он либо не чувствует, либо пытается его избежать.

– Росси, кажется, Фэллон нужно поуговаривать. Мы уже избавились от ногтей Энтони, но пальцы-то у него еще на месте, верно?

Сердце подпрыгивает одновременно с телом.

– Нет! Я иду. – Пальцы сжимаются в кулаки, когда я обхожу стул Энтони.

Друг поворачивает голову, следя за мной диким взглядом.

Добравшись до короля-фейри, я с отвращением смотрю на накрахмаленную ткань его штанов, натянутую на вздутых мышцах бедер.

– Мои колени или его пальцы. Что выберешь, мойя?

Боги, как же я ненавижу, когда он называет меня женой, и он это прекрасно понимает, именно поэтому так упорно использует это слово.

Я присаживаюсь к нему на колено, перенося вес на ноги, чтобы наши тела соприкасались как можно меньше. Данте обхватывает мою талию и притягивает ближе к себе.

– Зачем сажать меня себе на колени, когда есть прекрасный, а главное, пустой стул? – Из-за стиснутых зубов мой вопрос звучит не громче бормотания.

Данте приближает губы к моему уху, и хотя у него уже не зловонное дыхание, меня все же передергивает.

– Затем, что могу. – Он так сильно прижимает ладонь к моему животу, что я почти чувствую отпечаток его пальцев на позвоночнике, который я отчаянно пытаюсь сохранить прямым.

– Что ты можешь? Унизить меня?

– Я велел тебе сесть мне на колени, а не опуститься между ними.

– Только потому, что ты боишься моих зубов. – Надеюсь, он осознает, что если попытается сунуть свою штуку мне в лицо, я его отгрызу. Конечно, он отрастет заново, но не достоинство Данте.

Его поза твердеет, но, к счастью, ничего больше. Впрочем, ведь я только что пообещала укоротить его причиндалы, поэтому вполне могу надеяться, что он затаится на весь вечер.

Данте хватает меня за волосы и откидывает голову назад с таким пылом, что у меня хрустят шейные позвонки.

– Ты совсем не в том положении, чтобы угрожать, Фэл.

– Это была не угроза, а лишь напоминание об остроте моих зубов.

– Подать блюда, Маэцца? – спрашивает Юстус, бросая на меня многозначительный взгляд, как бы говорящий: «Прикуси язык, нипота».

– Нет пока. – Данте отвечает совсем тихо, тем не менее дедушка, вероятно, слышит, поскольку не отдает шестерым солдатам позади себя приказ отправиться на кухню.

Неужели Юстус в самом деле считает, что привел меня на ужин? Уж я-то точно нет. Если только я правильно истолковала присутствие соли…

– Сперва мне нужно задать Энтони несколько вопросов. – Ладонь Данте скользит вверх по моим ребрам.

Да, Юстус упоминал о соблазнении придурка, но соблазнение подразумевает, что бразды правления в моих руках. Однако мои руки пусты.

– Фэллон, возьми соль.

Краем глаза я оглядываю пошлую резьбу на изголовье кровати в поисках кинжала, который мне предстоит использовать. Как же мне не терпится подержать его в руках!

– Лучше повинуйся мне, иначе я вырву не только правду изо рта твоего морячка.

Моя рука подскакивает к шкатулке, и я беру щепотку крупных кристаллов.

– Теперь скорми ему.

Меня трясет от ярости. Трясет так сильно, что крупные песчинки срываются с пальцев и оседают на столешнице, точно снег.

Король проводит указательным пальцем по нижнему краю льняной ленты на моем лифе. Как жаль, что он сделан из простой ткани, а не из железа…

Когда он кладет ладонь мне на грудь, я разворачиваюсь.

– Хватит!

Данте вновь приближает губы к моему уху, его ладонь мнет шелк, натягивая его на мои ребра.

– Ты сидишь за моим столом, одетая как шлюха, и ждешь, что с тобой будут обращаться как с королевой?

– Позвольте вам напомнить, что не я выбрала это платье, а ваш генерал. Если у вас с этим проблемы, обсудите их с ним. Или, что еще лучше, если у вас где-нибудь завалялись дополнительные доспехи, я с превеликим удовольствием дополню ими свою ночную рубашку.

– У меня нет с этим никаких проблем. – Его рука ползет по моим ребрам, точно жук, и тяжело опускается на бедро. Почувствовав, как подол платья начинает подниматься к голеням, я хватаю ткань, чтобы оставить на месте. – Подумай о пальцах своего морячка.

От угрозы у меня вскипает кровь.

– Дай ему соль, живо, или я задеру это платье так высоко, что…

Одной рукой продолжая прижимать платье, другой я вновь тянусь к шкатулке. Поднеся соль ко рту Энтони, заглядываю в его блестящие глаза. Я переживаю, что ему больно, пока не ловлю его взгляд, опускающийся на руку Данте. У него дергается горло, и я понимаю, что ему больно за меня.

– Высунь язык, полукровка. – Данте больше не тянет меня за платье, тем не менее его хватка не ослабевает.

«Прости», – произношу я одними губами, высыпая соль на язык друга.

Несколько мгновений спустя Данте спрашивает:

– Ты все еще пылаешь страстью к Фэллон Росси?

– Ты накормил его солью, чтобы узнать о чувствах? – возмущенно спрашиваю я.

– Отвечай, полукровка! – Голубые глаза Данте не отрываются от потного лица Энтони.

Тот тяжело вздыхает.

– Я всегда буду любить Фэллон.

– Что ты думаешь о Лоркане Рибио?

– Недолюбливаю.

– И все же неоднократно ему помогал. Почему?

Губы Энтони так плотно сжаты, что образуют белую линию на сером лице.

– Потому что мне не нравится правление фейри.

– И как же выглядит идеальный мир в твоем представлении?

– Я не…

– Ну-ну. Не уклоняйся от ответа.

– Моим идеальным миром не правят ни фейри, ни вороны.

– Кто же им правит? Ведь не себя же ты представляешь на троне. Или все же себя?

– Я считаю, что миром должна править группа образованных людей.

– Ты будешь среди них?

– Да.

– Кого бы еще ты выбрал? Сестер Амари? Своего двоюродного братца, которые еще остался? Как там его? Мэдден?

– Маттиа.

Данте медленно кивает.

– Ты бы выбрал Фэллон?

Энтони роняет взгляд на шкатулку с солью и отвечает едва слышным шепотом, который я, однако, не упускаю:

– Нет.

Хотя рассуждения о новом правлении бессмысленны, его ответ меня невольно задевает.

– Почему нет? Ты не считаешь ее умной?

У Энтони дрожит челюсть.

– Полукровка, я задал вопрос!

Он по-прежнему не отвечает.

Данте кивает Юстусу, который вытаскивает меч из ножен и делает шаг к Энтони.

Тот рычит:

– Мой выбор никак не связан с ее интеллектом.

– С чем же он связан?

– С ее преданностью.

– Рибио, полагаю.

Энтони щурится, смотря на стеклянную поверхность стола.

– Да.

– Знаю, ты желаешь моей смерти, но что насчет Короля воронов?

У меня сжимаюся легкие, перекрывая дыхание, а в барабанные перепонки врывается