фея, так же, как и я, не сводя глаз со Спящего красавца, - что её особо чтут в городе Вундхайле. Как целительницу. Там даже построили святилище в её честь. Возможно, она родом оттуда.

- Вундхайль? – переспросил Брайер, застыв с копьём в левой руке. – Это где разводят овец? Такой маленький, грязный городишко?..

Полуголым он, кстати, смотрелся очень даже очень. Я хоть и старалась глазеть на него поменьше, но получалось плохо. Тело у него было ничуть не изнеженным, и колдун всё меньше и меньше походил на прекрасного принца в моем понимании. У прекрасных принцев просто не может быть таких мускулов и кубиков на прессе. И шрамы принцам тоже не положены. А у этого имелась парочка – и явно не от того, что на сучок напоролся.

- Понятия не имею, кого там разводят, и никогда там не была, - обиженно ответила тем временем фея Канарейка. – Мы, феи, не вмешиваемся в дела людей. А вам надо поторопиться с чехлом для варгана, юноша. У вас магическая гангрена вот-вот начнется, - она указала на правую руку колдуна.

Синяк уже разлился от запястья почти до локтя. Брайер посмотрел на руку и ничего не сказал, снова занявшись рыбой.

- Магическая гангрена? – переспросила я с тревогой. – Это очень опасно?

- Конечно, - фыркнула фея, перебросив локоны с плеча на плечо. – Любую магию надо гасить. Иначе она оборачивается против того, кто её применил. Чехол гасит магию варгана, и надо быть безумцем, чтобы применять артефакт без чехла.

- Безумец – это про нас, - пробормотала я с досадой, а потом громко спросила: - Вы сказали, что не вмешиваетесь в жизнь людей. Но что вы делали в замке графа? Это он посадил вас в клетку?

- Это всё происки Карабос, - фея дёрнула плечиком. – Просто он застал меня врасплох. Я была слишком беспечна, иначе…

- Мертен заодно с Карабасихой? Поверить не могу, – Брайер с яростью ткнул копьём в воду и вытащил приличную рыбу в локоть длиной.

- Вы исповедуете всепрощение? – насмешливо спросила Канарейка. – Верите, что в каждом есть что-то хорошее? Как магистр Тедерикс?

- Ничего я не исповедую, - Спящий красавец ответил, вроде бы, спокойно, но я почувствовала, что он огорчён.

Он снял рыбу с остроги и перебросил на берег, где уже лежали ещё две тушки в серебристой чешуе.

- Надо было сразу догадаться, что граф заодно с феей Карабос, - сказала я. – По всему городу были развешаны объявления о твоём розыске. А господин граф уверял нас, что верит в твою невиновность. Если бы верил, то не позволил бы повесить объявления.

- Спорный момент, - проворчал Брайер, поднимаясь против течения.

- Не знаете ли вы, - обратилась я к фее, - почему Карабос хочет ему навредить? Я слышала две версии этой истории, но кто бы сказал, какая из них – правда.

- Конечно, я говорю правду! – возмутился колдун.

- Да-да, слышу, - ответила я с раздражением.

Фея еле заметно усмехнулась.

- Не знаю, что там произошло с феей Карабос, - сказала она, - но когда я появилась в Запфельбурге, всё было очень печально. Мы, феи, должны реагировать на любое проявление черной магии, и когда она была задействована, я тут же обернулась птичкой и полетела разузнать, в чём дело. Карабос в замке я не обнаружила, зато юноша, - она выразительно взглянула на Брайера, - был отравлен чёрной магией. К сожалению, невозможно сказать, чья это была вина – его или другого лица.

- Разумеется, не моя! – сердито отозвался Спящий красавец, выбираясь на берег.

Я слушала фею, но при этом бессовестно косилась на голый торс господина фон Розена. И напрасно напоминала себе, что дедушки старше ста лет меня не должны интересовать ни под каким соусом.

Только очень сложно удержаться хотя бы от взглядов, когда рядом ходит такая совершенная красота. Пусть даже и чисто внешняя красота. Я ведь решила, что буду считать колдуна легкомысленным болтуном – и точка.

- Я застала юношу в компании незнакомой мне феи, а больше в замке никого не было, - продолжала блондиночка, тоже посматривая на Брайера, но, в отличии от меня - не тайком и с явным удовольствием. - И от неё же услышала историю про Карабос и проклятье посредством укола о варган. Разумеется, я быстро диагностировала отравление и сказала, что молодому человеку не выжить, потому что для того, чтобы нейтрализовать подобный яд, потребуется не меньше ста лет. Тогда фея Заколдованных Роз применила семнадцатое заклятье Тедерикса и наколдовала сон на сто лет. Учитывая, что Тедерикс изобрел это заклинание только лет через тридцать, госпожа фея намного опередила колдовскую науку…

- Она просто великолепна, - пылко заявил Брайер, обмазывая глиной рыбу, и укладывая её в горячие угли.

 - Не перебивайте меня, - строго одёрнула его Канарейка. – Занимайтесь рыбой, будьте любезны, если решили накормить её высочество. Так вот, я думаю, что фея Заколдованных Роз – она из древнейших фей. Между прочим, я – одна из них, - она кокетливо поправила прическу. – Но пока было известно только про четырех, а тут объявилась пятая. Так вот, она применила семнадцатое заклинание, а потом закрыла замок защитными чарами. Причем, почему-то использовала для этого розы. Скажите на милость, зачем розы? Они уже всем набили оскомину. Как волшебство – так роза тут как тут, будто нет других, более изысканных цветов.

Я заметила, что Брайер упрямо сжал губы. Ну да, разве верный рыцарь может признать, что его дама что-то там делает банально? А я была согласна с феей Канарейкой. Можно было проявить креативность. Розы – это и правда банально. И скучно до оскомины.  

- Прошло столько лет, - продолжала фея, - я уже и забыла об том случае, и вдруг появляется этот ужасный граф, запирает меня и требует, чтобы я рассказала, как разрушить колдовство Запфельбургского замка.

- И вы?.. – Брайер навострил уши.

Я только вздохнула – никому не была интересна моя жизнь. Все только и болтали, что о колдуне и его фее.

- Разумеется, я сказала, что заклятье может разрушить тот, кто его создал…

- Моя любимая сказала, что вернётся ко мне и разбудит, - затянул Брайер привычную песню.

- Что у вас за привычка – перебивать на полуслове? – фея нахмурилась.