отца Феоны, без игумена, сославшегося на неотложные дела, обогнув Троицкий собор, вышел к пустырю. Шли они со стороны северных ворот, пройдя между большой кучей старой штукатурки, сбитой с внешних стен и покосившимся, полуразобранным забором внутреннего двора.

– А вот и пижма! – воскликнул Шереметев, указывая на дикорастущие заросли желтых цветов, начинавшиеся прямо за забором.

– А вот и место убийства! – согласно кивнул Феона и решительно направился по цветам к месту, где трава была особенно примята.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – здесь произошло преступление. Везде, где трава была вытоптана, виднелись бурые пятна засохшей крови. А там, где предположительно лежало тело, кровь, словно нанесенная малярной кистью, высинила землю плотным слоем.

– Что он здесь делал, один, ночью? – удивленно почесал затылок Стромилов.

Феона улыбнулся одними губами и присел на корточки, зорко озираясь по сторонам.

– Хороший вопрос! Надеюсь, в свое время узнаем. Сейчас нам важнее другое – узнать, от кого он бежал?

– А он бежал?

– Определенно. Здесь убийцы его настигли.

Едва заметные в примятой траве следы обуви вели к одинокой старой лиственнице, растущей в десяти саженях от Сторожевой башни. Ствол ее лет двадцать назад был расщеплен молнией почти пополам. Почему дерево не было срублено, оставалось только гадать. Подойдя к покалеченной лиственнице, Феона обошел ее кругом, внимательно изучая каждую мелочь, попадающуюся на глаза.

– Ну? – не выдержал боярин Шереметев. – Чего тут, Гриня? Не томи, изверг!

– Он был здесь! – уверенно заявил Феона своим спутникам.

– Прятался? – встрепенулся заскучавший было Стромилов.

– Возможно, – пожал плечами монах, – а может, наоборот, прятал.

Отец Феона неожиданно легко для своих лет вскарабкался на дерево и запустил руку в расщелину разбитого молнией ствола. Покопавшись, сперва он извлек из дупла скомканный кусок какой-то старой дерюги, а за ней небольшой сверток из ярко-красного аксамита, перетянутого крест-накрест плетеным кожаным шнуром. Монах по-мальчишески резво спрыгнул на землю, держа сверток в вытянутой руке.

– Говорят, вчера отец Симеон о чем-то спорил со старцем Иовом?

– Ну как спорил? – неуверенно покачал головой Стромилов. – Со слов игумена Иллария, скорее старец стращал отца ключника.

– Чем же это?

– Обещал что-то найти в его келье.

– Видимо, это?

Отец Феона положил находку на землю и осторожно развернул ее. Блеск золота и драгоценных камней смутил души присутствующих мирян, оставив монаха совершенно равнодушным к увиденному богатству, точно он заранее знал о содержимом спрятанного отцом Симеоном свертка.

– Вот тебе и отец ключник! – растерянно произнес Стромилов, не в силах отвести взгляда от найденного клада. – Откуда? Неужто обнес обитель, святой отец?

– Не думаю, – без колебаний ответил Феона. – Расчеты в монастыре ведутся медью, в лучшем случае – серебром. А тут золотые монеты и украшения, которые ключнику негде взять в обители. Видимо, это личные сбережения. Он вроде из богатых костромских купцов? Говорят, в гостиной сотне числился. В общем, денежки водились!

– Зачем тогда их прятать?

– По нашему уставу монаху не разрешено иметь при себе ничего ценного. После слов старца ключник, скорее всего испугавшись обыска, решил надежней схоронить сокровища, а нашел свою смерть!

– Так это что получается? – расстроился Шереметев. – Обычное ограбление, что ли? Где тогда Хлопова?

– Не спеши, Федор Иванович, – успокоил друга отец Феона. – Будь это грабители, забрали бы все вчистую, а здесь все на месте! Нет, ключник что-то видел. Кого-то он спугнул ненароком, за что и был убит!

Отец Феона вдруг замолчал, взволнованный мелькнувшей мыслью, и неожиданно, выставив перед собой руки, упал ничком на мягкий мох, растущий под лиственницей. Без лишних раздумий его спутники рухнули рядом, прикрыв головы руками, точно в ожидании летящей картечи. Но быстро сообразив, что никакой опасности нет, они пристыженно осмотрелись и уселись на траву, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Отец Феона все еще лежал на земле, внимательно разглядывая окрестность вокруг Сторожевой башни.

– Гришка, змей, ты чего пугаешь? – обиженно проворчал Шереметев, слегка двинув приятеля кулаком в бок. – У меня от страха чуть штаны не оттопырило! Сам знаешь, после Ржева я от любого шороха вздрагиваю.

– Прости, Федор Иванович, не учел, – извинился Феона, не оборачиваясь, и добавил: – Там что-то блестит.

– Где?

– Там! – Монах махнул рукой в сторону Сторожевой башни и, поднявшись на ноги, быстрым шагом направился в указанную сторону. Шереметев и Стромилов, озадаченно переглядываясь, последовали за ним.

Не доходя пары шагов до распахнутых настежь дверей башни, отец Феона наклонился и поднял с земли золотой крест-мощевик. Именно его блеск и увидел монах, лежа под деревом.

– Я узнаю его! – оживился Шереметев. – Енколпий[61] Марии Хлоповой!

– Я тоже его узнал! – согласился монах, разглядывая реликвию, лежащую на ладони.

– А ты откуда? Я, например, сам его видел!

– А я ей пять лет назад его отдал.

Отец Феона вдруг понял, что был излишне резок.

– Этот мощевик раньше принадлежал отцу Афанасию, иноку Свято-Троицкой лавры, – смягчив тон, пояснил он.

– Продолжай, коли начал! – развел руками обескураженный боярин.

– Долгая история, – отмахнулся монах, – как-нибудь потом, когда время будет! Сейчас важно то, что Мария Хлопова приходила сюда ночью. Вот тебе, Юрий Яковлевич, и долгожданный след.

Стромилов, сделав страшные глаза, бросился в открытые двери Сторожевой башни. Феона и Шереметев, не сговариваясь, последовали за ним. Внутри только что отремонтированного строения все еще пахло гашеной известью, обожженной глиной и побелкой. Кругом валялись осколки битого кирпича, сломанные доски и куски застывшего строительного раствора. Они тщательным образом осмотрели каждую пядь Сторожевой башни, однако никаких следов пропавшей девушки обнаружить так и не удалось. Сильно разочарованные неудачными поисками, все трое вышли наружу и присели на каменную площадку перед дверью.

– Ничего, – успокоил своих спутников отец Феона, – кое-что мы узнали!

Монах на мгновенье задумался, глядя на строительный мусор под своими ногами, и неспешно продолжил, подбирая слова:

– Сегодня ночью преступники каким-то пока неизвестным нам способом выманили девицу из дома. Скорее всего, было их двое. Один сопровождал Хлопову до пустыря, другой поджидал уже на месте. Из этого я заключаю, что преступники могли быть знакомы Марии и не вызывать у нее опасений. Это предположение весьма ограничивает круг подозреваемых.

– Согласен! – кивнул Стромилов, для себя мысленно уже очерчивая этот круг.

– Далее, – продолжил Феона, – на пустыре похитители нападают и крадут Хлопову, это видит несчастный отец Симеон, пришедший на пустырь спрятать свои сокровища. Каким-то образом он выдает свое присутствие, за что и расплачивается собственной жизнью…

– Видимо, нас можно поздравить? – съехидничал боярин Шереметев, горько усмехаясь. – Преступление раскрыто по горячим следам! Остается объяснить людям, где царская невеста?

– Не торопись, Федор Иванович, со временем узнаем и это, – попробовал утешить его отец Феона.

Боярин в ответ только хлопнул себя по толстым ляжкам и вскочил на ноги.

– Нет у нас времени, Гриша! Ее срочно надо найти!

– Найдем!

– Мне бы вашу уверенность. Ладно, ищите, иначе, предвижу заранее, полетят наши головы в корзину палача!

Шереметев грузно развернулся и медленно направился к выходу.

– Ты куда? – окликнул его Феона.

– Пойду своих успокою, заодно и горластое семейство царской невесты навещу. Они, известное дело, всех уже на уши поставили. Непременно и царю отписали.

– Только смотри, Федька, о том, что здесь видел и слышал, – молчок!