— Что скажете, мастер лекарь? — спросил пациент нервно.

— Ваш отец был для вас примером для подражания, — ответил я. — Кумиром и идеалом. И вы во всем равнялись на него. В этом вся загвоздка. Потому что сам того не желая, он и вложил вам в голову эту потребность.

Граф удивленно поднял бровь:

— Не понимаю вас.

— Вы всегда боялись не оправдать его ожидания, — просто ответил я. — Хотели, чтобы он вами гордился. Поэтому и начали заниматься фехтованием. Ведь когда вы подали заявку на участие в турнире, он гордился вами, верно?

— Да, — подтвердил Солнцев и хотел было что-то добавить, но я его опередил:

— Отец не наказывал вас физически. Но выражение его разочарования наносило вам куда больше боли, чем телесные наказания. А еще, именно он своим примером заложил в вас мысль, что наказание заслуженно. И вы начали наказывать себя сами. От этого вам становилось легче.

Граф приоткрыл рот, глядя на меня:

— Но…

— Вы наказывали себя вместо отца. Когда чувствовали, что виноваты. Делали то, что по вашему мнению должен был сделать он. Вряд ли отец этого желал. Уверен, что он никогда бы не стал причинять вам вред. Но вы приняли это решение за него.

— И что делать? — уточнил Солнцев и вынул из нагрудного кармана пиджака платок, чтобы протереть запотевшие стекла очков.

— Просто понять, что ваш отец не хотел вас наказывать. Он любил вас,и ждал, что вы пойдете по его стопам. И даже превзойдете его. И расстраивался, когда у вас что-то не получалось, но делал вам добра. А остальное уже ваше желание наказать себя за то, что вы не справились. Но все мы люди и склонны ошибаться. Просто надо учитывать свои огрехи, а не казнить себя. И уж там более, не причинять себе увечья.

— Вы уверены в этом?

— Я уверен, что вы не заслуживаете страданий. И ваш отец не хотел, чтобы его сын испытывал боль.

Я украдкой взглянул на астрального двойника Солнцева, и довольно отметил, что большое черное пятно потускнело. Значит, граф задумался о том, что я сказал. Вернее, я смог заложить нужные установки. Дальше пациент уже должен был работать самостоятельно.

— Знаете, однажды отец подарил мне собаку. Единственный раз, когда батюшка дал мне четкий приказ, был в тот самый день, когда он вручил мне поводок, — проговорил Александр Петрович. — В тот день он велел мне быть ей хорошим хозяином. И не обижать. Граф сам тоже никогда не тиранил псов, которые жили в нашем поместье. Слуги помнят о нем только хорошее. Отец был добрым человеком.

— Вы причиняли вред собаке? — спросил я.

— Никогда, — мужчина покачал головой и на его лице появилась легкая улыбка. — Этот пес и поныне живет в моем доме. Он уже стар, но лекарь обещал, что этот мохнатый негодяй проживет еще несколько лет.

— Значит, вы исполнили волю отца. Все, что он от вас хотел получить — вы сделали.

Солнцев на мгновенье замер и медленно водрузил очки на переносицу. Затем взглянул на меня расширяющимися зрачками.

— Вы хороший сын, который сделал все правильно, — спокойно проговорил я.

— Наверно… все так и есть. Я сделал то, о чем он попросил меня.

Мужчина поднялся на ноги и прошел к окну. Какое-то время граф стоял у подоконника, глядя куда-то вдаль. Его плечи расправились. Мужчина словно стал немного выше.

— Спасибо, Василий Михайлович, — сказал он и неспешно вернулся в кресло. — Я хотел бы записаться к вам еще на несколько сеансов. Если вы будете согласны меня принять.

Я развел руки в стороны:

— Увы, вы пациент Дельвига. А лекарская этика противоречит переманиванию пациентов. К тому же я не имею права вести самостоятельную практику. Только под контролем лекаря-наставника.

Солнцев осмотрелся по сторонам, а затем удивленно взглянул на меня, и я улыбнулся:

— Просто сейчас его нет на месте. И Дельвиг поручил мне заняться вами именно сегодня.

Граф улыбнулся и качнул головой:

— Спасибо, Василий Михайлович. Не передать словами, как я вам благодарен. Именно вам. Поверьте, я прошел через нескольких специалистов, которые не сумели мне помочь. Чего я только не услышал от каждого из них. Один даже предположил, что мой нерожденный внутриутробный брат вселился в мое тело.

— Высший сохрани, какой бред, — охнул я.

Мужчина поднялся с кресла, вынул из кармана пиджака конверт и положил его на столешницу.

— Что это? — уточнил я, покосившись на дар.

— Оплата за помощь и сверхурочные, — ответил Солнцев. — Признаться, я хотел попасть на прием именно к вам. О вас много говорят в Выборге. Исключительно хорошее. И судя по моему визиту, слухи правдивы. Поэтому это вам. Лично вам.

Я покачал головой:

— Простите, но…

Александр Петрович закусил губу, а затем улыбнулся:

— Это от чистого сердца. За помощь. И отказавшись, вы нанесете мне оскорбление, мастер Юсупов.

Я взял конверт и убрал его в карман халата:

— Спасибо.

— Это меньшее, чем я могу вас отблагодарить, — ответил мужчина. — А наша семья добро помнит. Если вам нужна будет помощь…

Он извлек из того же кармана визитную карточку и положил ее передо мной. Я взял картонный прямоугольник, повертел его в руке.

— Спасибо, Александр Петрович.

Солнцев попрощался и вышел из кабинета. Я же откинулся на спинку кресла, достал из ящика стола батончик с энергоном, вскрыл упаковку и принялся торопливо жевать.

Нина оказалась права, и Дельвиг отсутствовал до самого конца дня. Впрочем, я был только рад этому. Лекарь не мешал мне работать по своим методикам. К концу рабочего дня я порядком устал. Хотя часы показывали только два часа после полудня. Осталось заполнить карточки, и