– А точно это порченная лихорадка была? – засомневалась я. – У нас она половину квартала выкосила. До сих пор удивляюсь, как я маменьку с сёстрами выходила.

– Ещё бы не точно! – возмутилась Тура. – У нас и грамота есть. Если пожар её не сожрал. Нам сам целитель фархесский карантину назначил. Пять седмиц со двора ступить боялись. Сказал, кто ступит – тому сразу, фенита. Но Баська, конечно, тот ходил. Того карантина не берёт.

– Баська?

– Папенька наш, – поджала губки Отэм. – Бастрел Дил… Вы бы, бабуля, не позорили главу нашего семейства перед посторонними. Не любят папенька, когда его Баськой обзывают.

– Ещё я спрашивать стану, чего они там любят, – огрызнулась бабуля. – Я Баську крапивой по голой жопе учила, а таперича должна господином величать? Да я Топтуна скорее так звать стану! Он для моей пользы больше сделал.

Я осторожно покосилась на Топтуна.

– Маменька!

– Бабуля! Та хоть перед столичной барышней не позорьтесь, и нас не позорьте!

– Да я не столичная! – отмазалась я. – Я местная. У меня в Фархесе кофейня.

– В самом Фархесе.

Я вздохнула.

– Была.

– Сгорела! – всплеснула руками Отэм, а я скромно потупилась, решив не вдаваться в подробности. Ещё узнают, упаси Предки, что обо мне наши сплетницы насочиняли – вовек не отмоешься.

– Не сгорела… Просто проблемы у меня. С арендой.

Женщины понятливо кивнули.

– С арендой завсегда проблемы, – важно согласилась бабуля. – Кривой Жак прошлым летом тоже вон всё ходил за Тайсой, мельничихиной дочкой, ну, из Залесья. Знаете? Так ейные братья ему так аренду подпортили, что он три дни встать не мог.

Все молча уставились на бабулю, но никто не решился исправить её или уточнить, к чему вообще был этот рассказ. И я, памятуя о крапиве и голожопом Баське, тоже. Бабка хоть и мелкая, но кто её знает. Вдруг у неё рука тяжёлая.

– И что теперь делать будешь? – деликатно кашлянув, спросила Тура.

Я пожала плечами.

– Вот. К маменьке еду. Она на Предельной трактир держит. «Весёлая вдовица», слышали, может? Пока там побуду, а там – увидим.

Дальше последовали расспросы о трактире, о семье. О столице, когда узнали, где именно находилась та самая мясная лавка. Отэм с тоскою в голосе спросила, какие шляпки нынче в моде, и я посмотрела на неё с удивлением.

– Ферди её из города привёз, – шепнула мне мимоходом старшая хозяйская дочь, девчушка лет двенадцати. – Дочь белошвейки, а корчит из себя королевишну.

Я не нашла, что возразить, а девчонка вдруг выкрикнула звонко:

– Короны! Короны и диадемы нынче в моде в столице, ваше высочество.

И, зловеще захохотав, поскакала отлавливать бегающих между деревьями младших братьев и сестёр.

– Мерзавка, – крикнула ей в спину Отэм. – Я тебе ночью лягушку в кровать засуну.

– Если будет куда ложиться к ночи, – решительно зарубила на корню зарождающееся веселье бабуля. – Мужиков целый двор приехал, курей не напасёсся, чтобы всех прокормить, а никто топора в руках держать не умеет. – Воинственно тряхнула седым пучком. – Вон тот бугай, вон. С бревном. Здоровый такой, на медведя похож. Я вот этими глазами видела, как он кору тешет. Не удивительно, что у него двух пальцев не хватает. Рукожопый. А жрёт, небось, за семерых.

– Удивительный человек наша бабуля, – шепнула мне в самое ухо Отэм. – С утра до ночи твердит, что совсем на старости лет ослепла и оглохла, а гляди-ка, за сто метров разглядела, что у какого-то мужика там пальцев не хватает.

– Я всё слышу!

Я прикусила щёку изнутри, чтобы не захохотать, и на всякий случай спрятала глаза, когда всевидящие око бабули прищурилось в мою сторону.

Тем временем мы закончили обрабатывать тушки и приступили к готовке.

Глава семейства постановила пустить ножки и крылышки на копчение, из грудок накрутить колбас (при слове «колбаса» я, надо признаться, опасливо покосилась на своё пальто: демона-то своего карманного я так и не покормила!), ну а из лап, голов и потрохов наварить работникам супу.

Я задумчиво почесала бровь. Суп из куриных костей – блюдо, вне всякого сомнения, приятное, но кормить им голодных мужчин… Которые весь день потратили на возведение новых стен…

Тура достала из кармана передника огромную луковицу часов и, щёлкнув пальцем по крышке, объявила:

– Три четверти после полудня.

Отэм хихикнула, а когда я глянула на неё, прижала палец к губам:

– Молчи, – прошептала безмолвно.

Ну, ладно.

Ещё минуты три ничего не происходило, а потом бабуля громогласно объявила:

– Старость не радость! Днём устаёшь, ночью не высыпаешься. Отэм, милочка, я бы закусила холодным мясом и солёным огурцом. И кружку пива мне из кладовой принеси, холодного.

Отэм и слова против не произнесла. Наоборот, едва ли не бегом бросилась выполнять просьбу бабули, а Тура тем временем позвала младших детей, что-то шепнула им, и те умчались в неизвестном направлении. Правда, ненадолго. Вскоре они вернулись с небольшой тележкой, под завязку нагруженной жёлтой, как одуванчики, соломой. Тележку они тянули все вместе, и лишь самая младшая девочка, малышка лет пяти, сидела наверху с поистине королевским величием.

– Это зачем? – шёпотом спросила я у Туры.

– Для бабули, – ответила она. – И её бессонницы.

– О…

Я ничегошеньки не поняла, но вскоре вернулась Отэм с огромным деревянным подносом в руках, на котором я заметила большой кувшин с пивом, кусок окорока, тарелку с квашеной капустой, несколько солёных огурцов, ломоть белоснежного пшеничного хлеба, луковицу и россыпь чесночных зубчиков. Я недоверчиво посмотрела на миниатюрную старушку, но она не подвела ожиданий: слопала всё, не оставив ни крошки. После чего, замаскировав сытую отрыжку смачным зевком, сообщила:

– Прилягу на минутку. Глаз всё равно сомкнуть не смогу, так хоть кости вытяну.

Малышня уже успела накидать в телегу поверх соломы какие-то тулупы, в них-то бабуля и закопалась.

– Ночи напролёт не сплю. Грехи спать не дают. Ох, жизнь моя грешная. Замучила бессонница пр-ро… прр-ро… Пр-р-хо-р…

К своему стыду должна признаться, что не сразу сообразила, что старушка храпит.

– Ну, слава магии и Предкам! – простонала Отэм и, обняв одной рукой свой большой живот, откинулась на спинку лавки. – Хоть отдохну пару минут. Бессонница у неё! Заснёшь тут ночью, когда днём у тебя два послеобеденных сна, по два часа каждый!

– Имей уважение к старости! – окоротила невестку Тура. – Хотя меня и саму бабуля иногда так доведёт, что я готова колун взять в руки, да черепушку ей раскроить... Мадди, скажи, в твоей кофейне только сладкое подавали или для мужиков готовить тоже умеешь? Поможешь?