Саша придвинул табурет. Теперь он без труда мог заглянуть на антресоли. Дверцы тут не было, антресоли прикрывались тряпичной шторкой. Слой пыли на ней был поврежден, тряпка выглядела так, словно кто-то недавно трогал ее руками. Да, совсем недавно на антресоли уже кто-то лазал. Помешкав, все-таки ему было страшновато, Саша отдернул тряпку. Прямо перед его глазами оказалась дамская ножка, обутая в красивую домашнюю туфельку.

Сам не помня как, Саша оказался на полу. Возле него закружились встревоженные лица Ирочки и Киры. Они кружились все быстрей и быстрей, и чтобы не видеть этого безумного хоровода, Саша закрыл глаза.

Когда Саша вновь взглянул на этот мир, круговерть у него в глазах уже прекратилась. Зато обе девушки смотрели на него. Ирочка смотрела на него с тревогой. А вот в глазах Киры читался укор.

– Нашел время, чтобы в обморок падать!

– Что там, Сашенька?

– Нога.

– Человеческая нога? – с недоверием переспросила Кира. – И что тут такого страшного?

– Сама подумай! Ноги отдельно от туловища не бывает, – накинулась на нее Ирочка. – Если нога там, то и вся Шурыгина тоже на антресолях лежит.

– Как это лежит? Зачем ей там лежать?

Ирочка соображала лучше подруги и воскликнула:

– Ее туда эта самозванка запихнула! Убила, а тело запихнула! Чтобы мы его не увидели!

Тут уж и Кира схватилась за голову:

– Кошмар! Дикий ужас! Трупы над головой!

– Замолчи.

Но Кира не желала замолчать.

– Зачем только я в это все ввязалась!? – стонала она. – Сидела бы себе тихо дома, лила бы слезы, глядишь, кто-нибудь получше Игоря бы сам рано или поздно нашелся. А теперь что? Теперь нас всех посадят!

– За что?

– Как? А труп? Ты же нашел труп Шурыгиной на антресолях!

– Но мы ее не убивали.

– Да? А как мы это докажем?

– Пусть доказывают те, кто будет нас обвинять. А пока не доказана наша вина, мы считаемся невиновными. Презумпция невиновности, слышала о таком?

Мудреное словечко немного убедило Киру в том, что все еще обойдется. Но сравнительно спокойна она была ровно до того момента, пока не сообразила, что полицейские могут про эту самую презумпцию ничего и не знать. И Кира снова запаниковала. Впрочем, к этому времени сделать было уже ничего нельзя. Саша вызвал полицию. И полицейские запретили кому-либо из свидетелей покидать место преступления.

– Все! Сидим и ждем!

Полиция приехала довольно скоро. Соскучиться друзья не успели. Полицейские ввалились в квартиру компанией из трех человек.

И первый – самый упитанный – деловито спросил:

– Где тело?

– Там! – И Саша показал на антресоли.

Один из сотрудников помоложе и постройнее полез туда. Саша и остальные полицейские наблюдали за его действиями с тревогой.

– Фролов, доложи результаты обследования.

– Тело имеется, – послышался голос. – Женское. Одета во что-то очень симпатичное и кружевное. На ногах чулочки.

– Ты по делу докладывай. Она жива?

– Холодная вся, – доложил сотрудник, щупая ногу. – И твердая. Окоченела, что ли, уже? Давно она тут лежит?

Саша пожал плечами:

– Этого мы не знаем. Нашли мы ее только что.

– А чего на антресоли полезли?

– Мы сначала всю квартиру осмотрели. Хозяйку искали. Внизу не нашли, вот и полезли наверх.

– А зачем искали-то?

– Когда мы приехали первый раз, то застали тут самозванку. По дороге назад по некоторым признакам поняли, что нас обвели вокруг пальца. Да еще Вера позвонила. Вера – это дочь хозяйки. Вера тревожилась за свою мать. Поговорив с ней, я понял, что стал жертвой обмана: нас принимала и с нами разговаривала вовсе не Шурыгина, а совсем другая женщина. А когда исчезла настоящая хозяйка квартиры, мы не в курсе. Может, незадолго до нашего первого появления, а может, и раньше.

– Понятно. Так, ну что будем делать?

– Экспертов зовем. Ясно, что тут без криминалистов не обой…

Полицейский не закончил фразу да так и замер с открытым ртом. Потом он издал несколько звуков, словно подавился и теперь его рвет. Впрочем, не по себе стало не ему одному. Все присутствующие с дико вытаращенными глазами смотрели на полицейского, копавшегося на антресолях. Он все еще стоял на табурете, вот только теперь в его руках была нога. Красивая женская нога в ажурном чулке с подвязкой и хорошенькой туфелькой из бархата.

– Твою же дивизию! – выругался кто-то из сотрудников. – Павел, это ты как же ее так?

– Не знаю. Оторвалась.

– Оторвалась! Она что там разложилась уже вся?

– Не похоже. Запаха совсем нету.

– Расчлененка?

– Нет, крови совсем не видать. И сама нога какая-то странная!

– Дай мне ее сюда.

И когда полицейский передал ногу, его коллега воскликнул:

– Пашка, дубина! Да она же деревянная!

– Кто? Дубина? – не понял Павел. – Ясен пень, что она деревянная. Дубину, чтобы ты знал, завсегда из дерева делают.

– Нога, дубина, деревянная!

– Вот ты снова за свое, – огорчился Павел.

– Нога! Нога деревянная. А ты дубина стоеросовая!

– А! – облегченно заулыбался Павел. – Теперь понял. Так вот почему она такая твердая была, да? А чего это у трупа одна нога деревянная? Типа, протез?

– Слезай оттуда немедленно!

И начальник сам полез на табурет. Он особенно с телом не церемонился. Не прошло и минуты, как он вытащил тело за локоны наружу, но не удержал на весу, и тело тут же полетело вниз. А в руках самого полицейского остались лишь волосы. Кира сделала новую попытку упасть в обморок. Ее снова поддержала Ирочка. А упавшее с антресолей тело, соприкоснувшись с полом, издало странный глухой и похожий деревянный звук.

– Это чучело! – крикнул Саша. – Кукла! Деревянная наряженная кукла.

– Ага! – подтвердил второй полицейский. – Вот и парик ее у меня остался!

И полицейский потряс белокурыми локонами, которые держал в руках. От этого движения в воздух поднялось облачко пыли. И полицейский чихнул. За ним чихнула Ирочка. А потом все дружно рассмеялись.

– Не было никакого тела!

– И убийства не было!

– Хи-хи-хи! – ликовала Кира. – И в тюрьму сажать никого не придется.

Но долго веселиться им не пришлось. Потому что за их спинами внезапно раздалось громкое нарочитое покашливание.

А затем мелодичный женский голос поинтересовался: