слова будут восприниматься в штыки, но раз уж взялся – отступать поздно.

– Я не профессиональный постановщик программ для фигурного катания, но как зритель могу точно сказать – то, что вы пять минут назад продемонстрировали на льду – скукота смертная! Танцы, пусть и спортивные, – это эмоции! А у вас я не увидел ничего, что хотя бы отдаленно это напоминало! Ни единой искорки. Просто два фигуриста, исполняющие заданный набор элементов. Возможно, технически и безукоризненно, хотя я тут не разбираюсь и судить не могу, но… – Артем многозначительно приподнял брови и обратился к Савченко: – Ничем не хотел вас обидеть. Просто мои личные наблюдения.

– Какой ты наблюдательный, – продолжал цепляться Крылов.

Его не в силах была сдержать даже Ринка.

– Вот и вали отсюда вместе со своими наблюдениями! Ты…

– Крылов, помолчи! – прервал ученика Савченко и внимательно глянул на Артема, нахмурив седые брови. – Сможешь поменять программу?

Тот кивнул.

– Даю тебе две недели на постановку новой. Пусть от них глаз нельзя будет оторвать. И пусть ни одного человека при просмотре их проката не посетит мысль: «А не вздремнуть ли мне, пока пресные фигуристы катают такую безвкусицу!»

– Но, Николай Петрович!..

– Что Николай Петрович? – переспросил Савченко. – Парень-то не ошибся. Хуже быть не может. – Тренер махнул рукой и ушел под трибуны.

Рината довольно улыбнулась. Она знала, что друг сможет привнести в программу ярких красок, сумеет добавить акцентов и, самое главное, научит их танцевать танго так, чтобы им верили.

Подмигнула Артему, дескать, вот видишь, а ты сомневался, и ощутила на себе тяжелый взгляд Игоря. Только критика программы здесь была ни при чем – Рината это чувствовала нутром.

Глава 15

Спустя две недели Артем Новиков представил Николаю Петровичу Савченко практически заново поставленную короткую программу Ипатовой и Крылова. Он испытал огромное облегчение, когда, после внесения последних штрихов все увидели новый выразительный и запоминающийся образ. На протяжении этого времени они каждый день проводили по несколько часов в тренировочном зале. Артем рассказывал о танго, демонстрировал базовые элементы, старался вложить в программу не только знания и умения, но и мастерство, накопленный опыт.

Он пересмотрел множество постановок этого танца как среди парников на льду, так и среди танцоров, чтобы понимать, какое движение будет смотреться выигрышно и создаст вау-эффект, а какое – не очень. Артем прекрасно понимал, что перенести танго на лед полностью невозможно, но отразить чувства, эмоции, впечатления от страстного действа – вполне реально.

– А в этом что-то есть… – Николай Петрович оторвался от созерцания фигуристов, только что завершивших прокат в эффектной позе, и одобрительно улыбнулся. – Получилось действительно впечатляюще!

– Рад, что вам понравилось, – смутился Артем и поймал на себе радостный взгляд Ипатовой. Он был безмерно благодарен ей за подаренный шанс не просто выползти из постоянной нужды, а буквально широко шагнуть в жизнь, наполненную смыслом, новыми идеями и вдохновением.

Наверное, пора признать: не судьба ему сделать карьеру в танцевальных шоу, но, возможно, ему уготовано и что-то иное. Во время постановки короткой программы парень уже прикинул, что лучше сделать в произвольной. Пару раз Новиков видел прокат Рины и Игоря под Адажио и готов был взяться и за эту композицию.

– Осталось теперь дождаться контрольных прокатов и надеяться, что комиссии понравится. – Савченко облокотился о бортик и крикнул спортсменам: – Тренировка закончена! Всем спасибо, свободны!

Рината кивнула тренеру и победно посмотрела на Крылова.

– Ну? Я ведь говорила! – Как долго она ждала, что сможет сказать партнеру эти слова…

Игорь принимал в штыки любые попытки Новикова привнести в катание что-то новое, а Ипатова терпеливо пропускала его недовольное бурчание мимо ушей.

– Угу, – вздохнул Игорь обреченно. Не мог не признать, что и ему новая короткая программа пришлась по душе. – Но твой Артем мне все равно не нравится.

– Он не мой, – возразила Рина. – И вообще, ревность – плохое чувство.

– Согласен, – хмыкнул Игорь. Взял ее руку и поднес к губам. – Что вечером делаешь?

– Еду вместе с партнером домой. – Глаза Ринаты хитро заблестели. – А ты хотел что-то предложить?

– Да. Мне Федорова звонила…

– Опять Федорова! – возмущенно воскликнула Рината, вырывая ладонь. – Крылов, сколько раз я говорила, что не пойду на ее передачу, как бы она ни звала и что бы ни обещала!

– Ипатова, Лерка давно смирилась, что ты у нас девушка, которая камеры на дух не переносит. Она о другом просила.

– О чем же? – Рина сразу успокоилась.

– Они сюжет о детдомовских детях готовят. Ну и… короче, она просила передать, что, если бы ты согласилась участвовать, мы бы провели что-то вроде мастер-класса для ребят… и она была бы очень благодарна.

– А разве это не заранее согласовывается?

– Верно, но у них накладка случилась. – Крылов пожал плечами. – Я не особо разбирался в деталях, просто подумал – вечер у нас свободен, и мы могли бы…

– Хорошо, – неожиданно быстро согласилась Ипатова. – Когда ехать?

– Сейчас. Только переоденемся, и в путь!

* * *

Телеканал, на котором работала Лера, организовал благотворительную акцию «Путевка в будущее». Каждую неделю для детдомовских детей устраивали мастер-класс знаменитые спортсмены самых разных видов спорта, от бокса до художественной гимнастики. Вот и настала очередь фигурного катания. Рината и Игорь немного задержались и едва успели войти на каток, как ребята облепили их со всех сторон, искренне радуясь вниманию, оказанному им такими мастерами. Рина и не думала, что кто-то вообще их имена знает. Не могла сдержать улыбки, наблюдая за малышами, многие из которых и коньки-то впервые видели. Сама когда-то была такой же. Маленькой девочкой, доверие которой легко можно купить за белого плюшевого медведя и приветливый взгляд…

* * *

Тот день должен был стать самым обычным. Как и все предыдущие.

Но все переменилось. В ее жизни вдруг появился ОН.

Она сидела на подоконнике и с грустью смотрела в окно: на улице, на детской площадке играли мальчики и девочки. А она снова заупрямилась. Как ни заставляли воспитатели выходить вместе с остальными на прогулку, всегда наотрез отказывалась. Не кричала, не плакала, просто смотрела в упор и говорила: «Нет!» Это продолжалось с того самого момента, как из дома малютки ее перевели в детдом. Она не понимала, почему обязательно должна была ехать сюда, но никто и не спрашивал. Как она ни плакала, как ни пыталась уговорить вернуть ее обратно, ничего не помогало. Порой ее все же вынуждали играть с другими ребятами, и тогда она уходила подальше – на другой конец площадки или укрывалась в каком-нибудь домике, где никто не видел и не трогал ее. Поначалу нянечки пытались ее расшевелить, потом махнули рукой. Вокруг слишком много других детей, требующих заботы и