шатри стояла кроватоцька у мня тисовая,

На кроватоцьки лежала перина пуховая,

Пот кроваткой стояла боцька да з зеленым вином.

255. А на боцьки у мня цяроцька была серебряна,

Не велика а не мала — да полтара ведра;

Ише та же цяра стоит во петьсот рублей,

Ис которой ноньчи чары да с приезду пью;

А на цяроцьки страстеми было потписано,

260. Со великима угрозами подрезано!»

Ише тут-то старой-от да воспроговорил:

«Дак поэтому, Дунаюшко, ты неправ будёш!»

Уш сели фсе они да на добрых коней;

Собралась их дружинушка хоробрая,

265. Да четыре молоцца как четыре ясных сокола;

Да поехали они да в стольне Киев-град

Да к тому же ко князю да ко Владимеру;

Приежжают ко грыдьни ко княжонецкое,

Приежжают-то прямо да ко красну крыльцу.

270. Ишше в ету веть пору да и во то время

А как Владимер-от княсь да сел на княжей стол.

Как грыдьни фсе княжески ростворилисе,

А и фсе светлыя светлици запустили их.

Да выходит Владимер-княсь на красно крыльцо,

275. Уш ниско старому да поклоняицсэ:

«Уш ты ой еси, старой казак Илья Муромец!

Да пощо же тебя в доми да не случилосе,

Не Добрынюшки у мня да не Никитица,

Не Дунаюшка у мня сына Ивановичя,

280. Не Олёшеньки у мня да не Поповиця?» —

«Уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!

Уш ездил я с Оле(ё)шенькой по чисту полю,

Я нашол же веть битву да на чистом поли:

Как Добрынюшка з Дунаюшком деруццэ же;

285. Россуди у их да фсё розведай-ко,

Ише сеть-ко-се, князь, да ты на руськой стол,

Ты придумай-ко думу да нам веть крепкую,

Ишше дай-ко-се нам да слово тайное,

Слово тайное дай да не объявноё;

290. Я привёс как удалых их добрых молоццоф:

Во-первых-де Добрынюшку Микитица,

Во-фторых-де Дунаюшка Ивановичя,

Во-третих-де Олёшеньку Поповичя!»

Говорит князь Владимер да таково слово:

295. «Уш ты ой еси, старой казак Илья Муромец!

Заходи-ко-се веть к нам во грыдьню княжонеськую,

Россужу веть я вас и прирозведаю;

А как по господу судить — да нать жывому быть,

Как по кривды судить — да быть убитому —

300. А ишше фсе пожывём мы да на белом свети!»

Тут заходят молоццы-ти да в светлу грыницю.

Тут подходит Добрынюш(к)а ко Владимеру.

И говорит тут солнышко Владимер-княсь:

«Уш ты ой еси, старой казак Илья Муромець!

305. Уш ты где ты их нашол — да где их выкопал?»

А-й говорит тут старой-от да таково слово:

«Уш ты солнышко Владимер, княсь стольнокиевской!

Уш я ездил-то ноньце по полю поляковать

А по цистому полюшку казакова(тъ)

310. Да и с тем же с Олёшенькой Поповицом;

Да нашол же веть я но поли битву великую.

Посылал я Олёшеньку Поповиця

Как на ту же на битву на великую[30];

Я сказал же ему да наказал ему:

315. “Если руськой с неверным, да то дай помошши;

Если руськой-от с руським, да розговаривай”.

Как поехал Олёша на битву на великую.

Приежжаёт Олёшка на битву на великую,

Да и бьюцца два молоцца фсё руськие.

320. Да и стал он веть их да розговаривать:

“Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиц!

Уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиц млад!

Вы оп цём деритесь да чого делите?”

В теменях-то молоццы (так) ему ответу нет!»

325. Говорит тут Олёшенька Попович млад:

«Да соскакивал я Олёшенька со добра коня,

И хотел я рознять их удалых добрых молоццоф,

Потходил я к удалым им добрым молоццам

Да хотел захватить их белой руцькой правою;

330. Не успел захватить я руцькой правою, —

Как топнул меня Добрынюшка Микитиць млад

Да топнул-то миня да фсё правой ногой:

Улетел-то веть я да во чисто полё

Как в далечем дале́чо да за сорок сажон.

335. Ишше тут же веть я приёчювствовал,

Поткрепил свои силушки молодецкии,

Молодецкия силушки богатырскии;

Тут прихожу веть я да ко добру коню,

Да скочил веть нонь я да на добра коня

340. Да поехал г старому да Ильи Муромцу.

Приежжаю г старому Ильи Муромцу,

Говорю я старому да таково слово:

“Уш ты ой еси, старой казак Илья Муромець!

Ишше бьюцьсе-деруцьсе да там Дунаюшко,

345. Там Дунаюшко дереццэ да фсё з Добрынюшкой!”

Да [на] ето старому да не понравилось:

Да скочил тогда старой веть на добра коня,

А полетел он на битву да на великую, —

Как приехал там на битву на великую.

350. Как едёт старой да по чисту полю;

Как уцули веть потоп ребята лошадиное,

Как услышыли крыг да богатырьское, —

Ише фсе они ребятушка ноньце роступилисе,

Перестали они бицсэ и дратисе.

355. А-й на покорность идёт Добрынюшка Микитиц млад

А (к) тому же г старому да Ильи Муромцу,

Ише ниско Добрыня да поклоняицсэ».

А на ето-то Добрынюшка догадлив был:

«Уш ты ой еси, Олёшенька Поповиц млад!

360. Ты позволь-ко-се молчать, мне-ка слово сказать!»

Ой ишше блиско Добрыню(ш)ка подвигаицсэ,

Ишше ниско Добрыня да поклоняицсэ:

«Уш ты солнышко Владимер-княсь стольнокиевской!

Ты позволь, князь Владимер, да мне слово сказать, —

365. Не позволь, князь Владимер, да за слово казнить,

За слово меня не бить, скоро не весити!» —

«А-й говори-тко, Добрыня, да що тебе надобно». —

«Уш ты солнышко Владимер-княсь стольнекиевской!

Уш как ездил веть ноне да я по фсей земли,

370. Я по фсей-то земли да я по фсей Руси, —

А я не мог же натти себе супротивника,

Супро(ти)вника натти себе наезника.

Как я выехал на полё на чистоё

Да на то же на роздольицё шырокоё,

375. Да увидял я — на поли шатёр стоит.

А смотрел