Мы с Киу крестьяне. Нас взяли в плен подлые люди и продали в рабство.

— Хм… Я бы сказала, что это не очень похоже на правду.

— Почему ты не веришь мне, Ксу? — стал горячиться Донг. Ведь их с Киу действительно схватили.

— Можешь не говорить, Донг. У каждого своя тайна.

— И ты не поделишься своей? — снова стал горячиться Донг. Он вскочил и прошелся по каюте.

Девушка молчала.

— Ксу! — Донг приблизился к девушке. — Посмотри на мой талисман. Разве ты не заметила, что наши талисманы похожи, как два ручья в горах?

Ксу вынула из рубахи талисман и приблизила к талисману Донга.

— Ты… сын Дэя⁈ — удивленно воскликнула она. — У моего отца еще был сын? Так мы родственники? — Теперь в ее голосе Донг услышал нотку разочарования, что порадовало юношу.

— Нет, Ксу, вернее, Роу, я не сын Дэя, а его ученик.

— Так где же мой отец? Мама не уставала его ждать! Даже когда ее выдали замуж. Все думали, что он утонул во время шторма. Значит, он не погиб?

— Нет, Ксу. Пусть ты пока останешься для всех Ксу. Твой отец очень сильный человек, он не утонул. Мы жили в Маленькой деревне. Мне было пять лет, года сосед Минь спас и привез на лодке очень изможденного и обессилевшего старика. Мы подружились. Я был маленьким и совсем не умел постоять за себя. Дэй научил меня защищаться. А потом… Потом на нашу деревню напали бандиты. Мой отец погиб, маму, брата и сестру угнали в рабство. Я ничего не знаю о них. Но я обещал Дэю, что найду тебя и своих родных.

Ксу слушала внимательно, с жалостью к юноше. Когда он замолчал, пришла ее очередь рассказывать о себе.

— Мы с мамой тоже выжили в этом жестоком шторме. Но я всё знаю больше из рассказов мамы. Мне тогда было шесть лет. Нашу джонку, благодарение Небу, прибило к берегу. Нас приютила рыбацкая семья. У мамы еще оставались деньги, и она решила вернуться на родину, в родительский дом. Ее родители приняли нас неласково. Правда меня потом сразу полюбили и баловали, а маму не простили. Они считали, что она опозорила их семью. Вскоре мамин отец насильно выдал ее замуж. И мы уехали к новому маминому мужу. Даже не хочу называть его имя.

— Почему, Ксу? Он плохо с вами обращался? — спросил Донг, и кулаки его невольно сжались.

— Мама не любили мужа. Она вышла замуж из-за меня, чтобы я жила в достатке. А потом… когда я выросла, он стал ко мне приставать. Тогда я решила сбежать из дома. Остальное ты знаешь: меня поймали бандиты и продали в рабство.

— Ксу, сколько тебе пришлось пережить! Но теперь всё будет по-другому. Мы найдем твоего отца и приедем к твоей маме. Верь мне.

Донг обнял девушку.

— Я верю тебе, Донг.

Они, счастливые, стояли обнявшись, боясь отойти друг от друга, как будто Небо скоро снова разлучит их.

Донг подумал, что можно продать джонку. На эти деньги устроить в городе Ксу и поваренка Юна. Киу с ним согласился. Их задача — борьба с вокоу. Поэтому Донг, Киу и Изао присоединятся к воюющему флоту Поднебесной, а Ксу и Юн будут их ждать.

Решили, что Киу останется на джонке охранять, а Донг найдет в городе покупателя.

Рано утром Донг направился в город. Их джонка трехмачтовая, дорогая, и покупатель должен быть солидным, при деньгах.

Сначала Донг потолкался в порту, потом порасспрашивал на базаре. Никто не сказал ему, где найти такого покупателя.

Ближе к вечеру уставший Донг зашел в харчевню поужинать. Здесь он обратился к хозяину с тем же вопросом: может, хозяин знает такого человека, кому нужна большая джонка и кто сможет ее купить. И главное — совсем недорого. Хозяин харчевни недоверчиво разглядывал скромно одетого посетителя. И всё же решился, послав за покупателем слугу-мальчишку. При этом он поставил условие: если сделка состоится он посетитель должен будет заплатить ему проценты от суммы покупки.

Донг согласился и остался ждать. Вскоре в харчевню зашел… Донг никак не мог определить национальность покупателя: то ли вьетнамец, то ли кореец. По-китайски незнакомец говорил хорошо, но Донг уловил акцент.

На вид мужчине было лет пятьдесят. Одежда не сказать, чтобы дорогая, но и не дешевая. Скорее, потрепанная. Небольшой шрам на лбу и на правой щеке не портили его лицо, а, наоборот, делали его мужественным.

Они поднялись на второй этаж, в свободную комнату, чтобы им никто не мешал.

— Так значит, вы продаете джонку? — еще раз переспросил покупатель.

— Да. Трехмачтовую джонку. Состояние лодки хорошее, — ответил Донг.

— Ну, лодку мы сами осмотрим утром. Если вы не возражаете?

— Нет. Как же покупать товар, не посмотрев.

— Хм… Очень просто, юноша. Я даю вам, так и быть, одну треть стоимости лодки. Сейчас. Вы говорите мне, где стоит джонка. Всё просто.

— Но… — опешил Донг. — Но я же могу вас обмануть.

— Не советую, — угрожающе произнес покупатель и зло посмотрел на Донга.

Донгу нужно было дать ответ, и он думал: конечно, хорошо бы получить деньги сразу. Одна треть тоже солидная сумма. Этих денег должно хватить, чтобы снять комнату для Ксу и Юна, и еще останется на житье, пусть и скромное. Но внутренний голос говорил Донгу, что сейчас деньги брать не стоит.

— Я думаю, будет лучше, если вы придете завтра утром и осмотрите лодку, — ответил Донг, помолчал, потом, глядя в глаза незнакомцу, добавил: — И может быть, тогда вы дадите за лодку больше.

Незнакомец рассмеялся, похлопал Донга по плечу и сказал:

— Что ж, пусть будет по-твоему, юноша. Назначай встречу.

Донг вышел из харчевни, когда на город надвигались сумерки. Он шел быстро, стараясь, где можно, сократить путь. Людей на улицах стало меньше. Донг думал о встрече, о покупателе, как вдруг почувствовал взгляд. Кто-то буквально сверлил ему спину. Донг, не оглядываясь, зашагал быстрее, свернул с главной улицы и замер возле старого, покосившегося забора, который окружал такую же старую лачугу. Но никто не последовал за ним.

Донг немного постоял возле забора и двинулся дальше. Может, ему показалось. И только у берега, когда он собирался плыть к джонке, Донг снова почувствовал, что на него смотрят. Что ж, это означает, что за ним следили и выследили. Возможно, проверяли, на самом ли деле в этом месте стоит джонка. А то придет продавец с деньгами…

Киу набросился на Донга с упреками — он переживал за друга.

— Где тебя носит? Почему так долго? Я уже не знал, что думать!

— И что делать… Прости, Киу,