этой группы. Хотя я искренне верил, что для сидящих за этим столом дело не в деньгах, я знал, что деньги — это то, что делает богатых счастливыми.

— Но что, если это станет для нее слишком сложным? Что если она не выдержит такого давления. Что тогда? — спросил Джейсон, угрожающе глядя на меня. Казалось, он думал, что сможет заставить меня отступить, просто глядя на меня.

— Она не сдастся, как бы на нее ни давили, — уверенно сказал я, глядя прямо на него. — Она совершала ошибки, но этот второй шанс значит для нее очень много. На нее полагается больше людей, чем думает общественность. Со временем она вернет себе всеобщее доверие. Я могу быть в этом уверен. А пока она танцует, мы все будем получать пользу от каждого ее шага на сцене. — Я перевел взгляд с Максвелла на всех присутствующих. — Неважно, на какой сцене она появится.

Я чувствовал себя уверенно в своей речи. Я был уверен, что мои слова полностью и окончательно перевернули всех присутствующих. Я не мог сдержать широкой ухмылки, расплывающейся по моему лицу. Я сделал все, что мог, и у меня все получится, как бы трудно это ни было.

— Юрий, — огрызнулся Джейсон, полностью отводя от меня взгляд. — Когда… то есть если мы примем решение дать Волкову это место, я буду требовать, чтобы ты строго следил за этой женщиной. Я ей не доверяю, и мне нужен кто-то, кто будет следить за тем, чтобы она не облажалась. И вообще, если ты заподозришь, что она замышляет что-то нехорошее, я утащу ее со сцены так быстро, что у нее голова закружится. — Он бросил на меня грязный взгляд, а затем продолжил: — Забудьте о втором шансе, я обещаю вам, что если мы предложим ей это, то это будет единственный шанс, который она получит. Я не хочу, чтобы краткосрочная финансовая выгода имела негативные долгосрочные последствия. Я не хочу, чтобы единственное специальное выступление, выделенное в этом году, превратилось в дерьмовое шоу. Вы продолжаете уверять нас, что это не ошибка, и лучше бы вам быть правым. Вашей балерине лучше не облажаться.

Я мог бы оставить все как есть, но не сделал этого. Я выслушал Бейкера и совершенно не сомневался в том, что его выводы неоспоримы. Положив ладони на стол, я наклонился вперед, пригвоздив мужчину к месту взглядом. — Я скажу это только один раз, поэтому советую слушать и слушать хорошо. Угрожайте мне сколько угодно, но лучше мне никогда больше не слышать от вас даже пренебрежительного упоминания имени Клары. Настало время прояснить ситуацию, чего Клара не хочет делать сама, но что должен сделать для нее весь балетный мир. Клара не имеет никакого отношения к травме Лары, и я верю, что все в этой комнате согласны с этим, иначе вас бы здесь не было. Клара виновна лишь в том, что встречалась с человеком, известным мафиози, а затем ушла от единственного дела, которое она действительно любила, чтобы быть уверенной, что не произойдет никаких других "несчастных случаев". Ей надо дать гребаную медаль, а не тащить ее в это дерьмо, о котором ты так беспокоишься, — сказал я, каждое слово звучало со всей силой моей убежденности.

Я не двигался с места до тех пор, пока он не сделал короткий, одиночный взмах головой. Только тогда я поднялся и позволил Юрию выйти вперед, пожал всем руки, когда они присоединились к нему, и улыбнулся так, словно речь шла только о солнечном свете и розах.

Я был рад, что все закончилось… по крайней мере, на данный момент. Я не был настолько глуп, чтобы думать, что достаточно одной встречи, чтобы от прошлого отмахнулись, как от надоедливого насекомого. Я знал, что будущее балета действительно лежит на моих плечах. Мы не сможем оправиться от такого громкого скандала, как участие Клары в другом инциденте, будь то несчастный случай или нет, или малейший поступок, который принесет нам плохую славу.

Я очень надеялся, что был прав, доверяя Кларе, что она не облажается. Я не только хотел сохранить репутацию "балета Волкова", но и не хотел, чтобы подумали, что я испытывал к кому-то такие глубокие чувства, готов был сражаться за него до смерти, а он в результате окажется всего лишь лжецом и обманщиком.

15

Алек

Если раньше я видел Клару нечасто, то теперь Юрий делал все, чтобы я видел ее еще меньше. Я уже начал свыкаться с мыслью, что у меня не будет с ней времени один на один. Мой разум даже почти смирился с тем, что судьба, возможно, говорит о том, что то, что у нас было, — это одноразовая вещь, которая никогда не станет чем-то большим. Но мое тело не верило в эту ложь, и каждый раз, когда я ловил ее взгляд, я чувствовал, как между нами проскакивает электрический разряд. Я был приятно удивлен, когда, вернувшись в свой офис после того, как расплатился с водителем Uber за доставленный обед, заглянул в комнату отдыха и увидел, что она стоит перед открытым холодильником и смотрит внутрь.

— Привет, — сказал я, проходя вперед и задвигая дверь, а затем поднял пакет, который нес в руках. — Поверь мне, там нет ничего, что могло бы сравниться с этим. Пойдем со мной, и я поделюсь с тобой своим обедом.

— Что это?

— Чтобы узнать, тебе придется пойти со мной, — сказал я, поднося пакет к носу и глубоко вдыхая, а затем издавая долгий, преувеличенный стон.

— Ты смешон, — сказала она, покачав головой, в результате чего ее сексуальный, как черт, хвостик взметнулся к шее, по которой, как мне помнится, я проводил языком. Мне пришлось побороть почти непреодолимое желание прикусить то место, где под бледной кожей виднелся ее пульс.

В мгновение ока все прошедшие дни без нее исчезли, и я увидел ее такой, какой она была в ту ночь: обнаженной и извивающейся на мне, когда мы трахались посреди сцены. Это было безумно и спонтанно, что немного удивило, но что было совершенно потрясающе, так это то, что секс был таким животным, табуированным и грязным. Чертовски грязным.

— И голоден, — сказал я, схватил ее за руку и бесцеремонно вытащил за дверь, не отпуская до тех пор, пока мы не добрались до моего кабинета. Я махнул ей рукой в сторону стула и продолжил обход своего стола. Сев за стол, я полез в пакет и достал толстый сэндвич с индейкой и