Адлиона и доказавший существование двуликих, был назван учеными «Онала Рейкрана». Что в переводе с первоисточника означает «Первый Свет».

Я напрягся. Анна прикоснулась пальцем, затянутым в кожу черной перчатки, к тачу, отключив его, и вместе с этим погасла голограмма. Собеседница сказала:

— У меня есть один приятель, который лично знаком с Фрейхом Матссон. Он мой старый должник, и я попросила его копнуть это дело поглубже.

— Думаешь, Фрейх был как-то связан с прошлыми опытами?

Ассистентка пожала плечами.

— Это я и хочу узнать.

Я вздохнул. Ситуация действительно напрягала меня. В нашем государстве мой отец уже давно подписал закон, запрещающий эксперименты в области генома человека и животного. Однако в Брель такого закона не было.

— Нельзя допустить то, что случилось с нами, — серьезно произнес я.

— Мы сами точно не знаем, что с нами произошло. Есть только догадки, — сказала Анна и посмотрела в окно флайта, из которого была видна высотка Иглы. — Если бы доктор Радова не пропала, возможно, мы бы узнали, кто мы есть на самом деле и на что способны.

— По-моему итак все понятно. Из нас хотели слепить послушных солдат. Непобедимых воинов, ассасинов, называй это, как хочешь.

Анна сжала кулаки, но тут же их расслабила. Отвернулась от окна, встречаясь со мной взглядом.

— Доктор Радова всегда говорила, что у нас имеется высшая цель. И я выбираю верить ей.

В черных глазах ассистентки сверкала ненависть на меня и надежда на то, что теория, выдвинутая доктором Радовой — правда. Ведь кому из нас хочется быть обычной марионеткой в руках политиков и богачей. Некоторые из них сейчас гниют за решеткой, но остались и те, кто курят дорогие сигары, попивают ароматные виски и смакуют свою победу, ведь у них получилось создать сверхлюдей, которые находятся в их власти.

Одиннадцать кругов экспериментов принесли тысячи смертей невинных людей. Ублюдки добились своего — им удалось создать около сотни оборотней, а самое ужасное — они держали зверей на коротком поводке. Воля оборотней была в руках тех, кто жаждал власти и тотального контроля, тех, кого совсем не интересовало благополучие и счастье людей.

И если бы не доктор Радова, которая каким-то загадочным способом протиснулась к команду ученых двенадцатой волны экспериментов и тайными методами проводила собственные эксперименты над нами, то все двенадцатые оказались бы такими же марионетками, как и оборотни до нас. Мы и правда были другими. Не похожими на остальных.

Но мы не знали, что доктор Радова сделала с нами. Почему среди отобранных никто не умер, как это было во время предыдущих опытов. Почему мы сильнее, умнее.

Признаться, мы не знали, кто мы. Ну оборотни, и на этом наше понимание заканчивалось.

А потом доктор Радова пропала. Это случилось несколько лет назад сразу после того, как она публично на весь мир заявила о тайных экспериментах над людьми. Потом высвободила нас и сожгла лабораторию, а государственным отрядам стражи предоставила все необходимые имена и улики, чтобы силы правопорядка смогли найти виновных.

— Мне тоже очень хочется верить в это, — признался я.

— Разве не поэтому ты заинтересовался дочками доктора Радовой?

— Нет, Маргарита — моя девушка. И тот факт, что она дочь Радовой здесь не причем, — твердо ответил я.

Глаза Анны сверкнули злостью, хотя внешне она оставалась непоколебимой холодной фарфоровой куклой. Только вот меня не обмануть. Запах ее ненависти душил, стягивал горло, перчил.

— А та, что пахнет по-особому? — спросила Анна. Я напрягся. Мне не нравилось, в какую сторону зашел наш разговор. Анна продолжила: — Ее аромат намного сильнее того, как пахла доктор Радова. Ты ведь тоже чувствуешь его. Поэтому приказал следить…

— Не глупи. — Прервал я собеседницу на полуслове.

Мой зверь встрепенулся и обнажил клыки.

Анна почувствовала его и тихо вздохнула, успокаивая внутренний пыл. Еще какое-то время мы сидели в тишине, а потом ассистентка сказала:

— Ты можешь врать себе самому, совету двенадцатых, но тебе не обмануть меня. Я слежу за тобой. За каждым твоим движением, выбором, поступками, даже за твоим стилем общения с другими людьми. За последние несколько лет я очень хорошо тебя изучила и сейчас я ощущаю, что ты неравнодушен к дочке Радовой и имеешь на нее свои личные планы. К какой именно дочке — ты прекрасно знаешь сам.

Потом она открыла дверь флайта и вылезла наружу, оставив меня наедине с мыслями.

Из раздумий меня вытянул звонок по невидимому каналу. По ритму гудков было ясно, звонит двенадцатый.

«Не вовремя,» — подумал я и нажал на место за ухом, отключая вызов.

— Каким образом будет происходить закрытие бизнесов в Пятом квартале в районе Черепичной? — спросила госпожа Матссон.

Этот вопрос застал меня врасплох, и даже немного взбесил. Зверь внутри прорычал, давая понять, что и ему не понравилось, к чему ведет эта белокурая женщина.

Проект «Оздоровительного Центра для населения Бервест» был одобрен советом администрации и спонсорами, и с момента подписания договоров госпожа Матссон не перестает давить на совет.

Я отпил из фарфоровой кружки, побаиваясь случайно сломить тонкую ручку, едва помещавшуюся в моих пальцах, и сдержанно ответил:

— Этот вопрос еще на рассмотрении.

— Но надо успеть завершить строительство к зиме, разве вы не смотрели график? — не унималась женщина.

— Почему? — спросил я и поставил кружку на журнальный столик возле моего кресла. Посмотрел на собеседницу.

Кажется, ей не понравился мой взгляд. Женщина повела плечом и опустила глаза на свои руки. Те мелко задрожали, и блюдце с кружкой, которые она держала, зазвенели. Госпожа Матссон тут же опустила блюдце на колени.

В просторном кабинете с видом на роскошный сад, подсвеченный ночными огнями, повисло молчание. Супруга городского судьи не могла найти слов. От нее потянуло горьким ароматом страха. Интересно, кого или чего она боялась?

— Госпожа Матссон, — начал я, так и не дождавшись ответа. — Процесс закрытия бизнесов в районе Черепичной довольно сложный. Как вам уже известно, администрация запустила местный референдум. Мы не вправе решать за людей, тем более когда дело касается проектов, которые твердо стоят на ногах, получают прибыль и платят налоги.

Женщина подняла на меня растерянный взгляд, и в этот момент я понял, госпожа Матссон не в курсе происходящего. А значит мое предположение о том, что идея оздоровительного центра принадлежала Ингу Матссон, была верной. Следовательно и приглашение меня в их поместье тоже было идеей городского