— Но… — тихо прохрипела напрочь растерявшаяся женщина. Потом мельком глянула на старинные настенные часы, и ее сердце забилось в бешеном ритме. Запах страха, окутавший ее, стал более резким и сильным. Ее губы затряслись, но она все равно продолжила: — А как же банки и кредитные договоренности по переносу бизнесов из района Черепичной в другие районы города? Мы ведь расписали все очень детально в наших планах, и кадому бизнесу будет выплачена очень хорошая компенсация. Может, вы пересмотрите свое решение и ускорите процесс?

Я не любил, когда на меня давили те, у кого на это не было права.

Сейчас я ощущал, как под рукавами моей белой рубашки бугрятся вены, чувствовал, как стремительно закипает кровь.

И тут снова поступил вызов по невидимому каналу. Понимая, что от меня не отстанут, я все же ответил:

— Двенадцатый, что случилось? Уже второй раз звонишь.

Разговор получился быстрый. Правда его содержание мне не понравилось. О том, что Мирослава решила вызволить моего друга из клетки сегодня ночью, я был осведомлен. И это меня не напрягало, ведь Анна подготовила способы отступления и защиты девчонки и Торна. Только совсем не ожидал, что двенадцатый будет столь сентиментален к Мирославе.

В этот раз я не одернул своего зверя, когда он оскалился. Потому что терпение у нас обоих уже начинало испаряться подобно дождю, орошившему раскаленные пески красной пустыни. Я медленно поднялся из кресла.

— Разговор окончен, — произнес холодно госпоже Матссон и направился к двери кабинета, через которую меня сюда привели. — Впредь наши встречи будут проходить в стенах Иглы и со всеми членами совета и инвесторами.

Но то, что произошло после поразило меня до глубины моей животной души. Госпожа Матссон отбросила кружку и блюдце — это я понял по звуку разбивающегося фарфора, — а потом женские руки вцепились в мою рубашку, заставив меня остановится у самой двери и обернуться. Уважаемая в обществе женщина, супруга городского судьи сейчас стояла передо мной на коленях. В ее глазах блестели слезы.

— Прошу вас, подумайте над моими словами, — стонала она. — Прошу вас.

Я перестал понимать, что происходит. Осторожно поднял женщину с пола.

— Прекратите, — только и успел сказать это, как шерсть на загривке моего зверя встала дыбом.

Он почуял опасность. А в следующий миг дверь кабинета за моей спиной открылась, и я ощутил присутствие двух людей.

— Стойте! — завопила госпожа Матссон.

Я развернулся, задвинув женщину за свою спину, и увидел двух бугаев, которые встречали меня по приезду в поместье, — в черных костюмах, черных очках, которые были очень неуместны в ночное время суток. В руках у этих перекачанных мужиков было оружие, а на лицах застыла маска безразличия, как и полагалось элитной охране.

Секунда, и я оказался рядом с одним охранником. Резким движением руки выбил у него оружие. То отлетело куда-то в сторону, а я приказал госпоже Матссон убираться отсюда. Было очевидно, что Инг использовал свою супругу в роли приманки для меня, а сама госпожа Матссон не хотела проливать кровь.

«Женщины, что с них взять», — усмехнулся я про себя. И уже вслух обратился к бугаям:

— Обещаю, будет больно.

С этими словами я, оставаясь в человеческом обличье, соединился с разумом своего зверя.

Реальность мнговенно обрела другие краски. Цвета стали ярче, запахи — насыщеннее. Время, воспринимаемое мной как человеком, замедлилось.

Удар. Хруст. Еще два удара, один блок предплечьем и снова твердый удар, но в этот раз в челюсть. Бугай падает вниз и тут же вырубается, из его разбитой губы течет кровь.

Я размял шею, потом запястье и шагнул ко второму охраннику, ставшему в оборонную стойку. Этот оказался неплохим боксером, но обычному человеку не сравниться с реакциями фиара, поэтому после трех моих ударов второй противник тоже поцеловался с лакированным деревянным полом, оставив на нем кровавую дорожку.

— Уважаемая госпожа Матссон, — мягко обратился я к женщине, спрятавшейся за креслом. — Не могли бы вы отозвать остальную охрану?

— Они выполняют поручения мужа, — ответила хозяйка поместья и медленно высунула голову из-за спинки кресла. — Но я могу провести вас по черному ходу.

— Ну хоть так.

Женщина, целей которой я не понимал, завела меня в какую-то темную каморку. За шкафом, набитым чистящими средствами и тряпками, нашлась потайная дверь. В нее мы и юркнули. Несколько минут бродили по темным пыльным коридорам, а потом все же вышли наружу. Только вот нас, точнее меня, на улице ждала целая орава вооруженных мужиков. И все они одновременно сняли пистолеты с предохранителей.

Полный оборот получился быстрым, и это спасло меня. Мышцы моего зверя были крепкими как сталь, когда находились в напряжении. И сейчас я напрягал их изо всех сил. На меня посыпался шквал из пуль. Некоторые отскакивали, но попались и те, что вонзились в плоть.

Я медленно шел к кучке противников и считал каждую пулю, проделавшую дыру во мне. Скоро должен был наступить момент, когда охранникам придется перезарядить автоматы. И как только этот миг настал, я с ненавистым рыком набросился на противника. У меня было одно желание — убить.

Роскошный сад охватили мужские крики ужаса и стоны боли, но буквально через минуту они стихли. В ночной тишине можно было услышать, как пищит комар.

Я, раненый и истекающий кровью, стоял среди кучи обездвиженных тел с поднятой мордой к небу. Обратиться в человека сейчас было смертельно опасно, ведь в человеческой форме я становился слабее.

***

Столица Бервест, Приграничье, Поместье Матссон

Спрятавшись за закрытой дверью в потайном коридоре, Еренэя Матссон закрыла руками рот. Напуганная до смерти женщина пыталась сдержать крик, который вырывался наружу.

На улице происходила настоящая бойня. Еренэя ощущала себя так, словно она оказалась на съемочной площадке модного блокбастера. Звуки стрельбы, звон падающих на брусчатку патронов, крики потревоженных птиц. Потом стрельба прекратилась буквально на пару секунд, и тут прозвучал грозный рев чудовища. Чудовища, в которое обернулся господин Белевский. Чудовище, которое когда-то казалось ей лишь выдумками людей. До того самого момента — шестого дня рождения ее сына.

Во сне мальчик стонал, а когда женщина прибежала к нему в комнату, мальчонки и след простыл, а вместо него на кровати был тигренок. Весь в крови, белоснежные простыни тоже все вымазаны кровью. Та ночь отпечаталась в памяти Еренэи навечно. Ведь, охваченная страшными мыслями о