– Вставай. Кстати, зеркало висит вон там,на стене… Успокойся и изучи свои челюсти. Давай прекращай сидеть с похороннымвидом, пока мы живы, все ерунда.

– Хорошо тебе говорить! У самогорезцы на месте! – вздохнула я. – Ладно, все уже случилось, какойсмысл рыдать?

Максим засунул в рот жвачку.

– Молодец, главное – никогда несдаваться. Подумаешь, клык! Дай мне адрес своей электронки.

Я ощутила себя динозавром.

– Не пользуюсь ею.

– Вау! Почему?

Что ответить на глупый вопрос?

– Потому что не пользуюсь.

– Неужели частному детективу не присылаютсообщений? – заморгал спутник.

– В офисе есть комп, дома мне помогаютЛизавета или Кирюша, – пояснила я.

– То есть сюда ты ноутбук не привезла?

– Нет, а зачем?

Максим хлопнул себя по бокам.

– Придется печатать на принтере вкабинете у Алки, хотел тебе материалы отправить.

Настал мой черед удивляться:

– Какие?

Максим потер затылок.

– Эх, росли в лесу грибочки, как поели ихтри дочки, так забыли, как зовут, до сих пор в лесу гребут. Кто хотел материалыпро Малыша и Нину Пронькину получить?

– Ты их добыл? – ахнула я.

Нахал повертел перед моим носом мобильником взолотом корпусе.

– Эсэмэска прикатила, можно почтуизвлекать. Кто ж думал, что у Шерлок-Холмсицы ноута нет? Кстати, тыэлектричеством пользуешься? А водопроводом? Ну, не плачь, папа купит тебеторт. Встретимся в столовой. Эй, ты не рада?

Я опомнилась:

– Большое спасибо.

– Чего носом в ковер уткнулась?

– Боюсь стоматолога, – откровеннопризналась я.

Максим схватился за щеку.

– Ох! Кажется... во...

Абсолютно не стесняясь едва знакомой женщины,Максим залез пальцами в рот и продемонстрировал мне... зуб.

– Не переживай, вместе к бормашинепорулим, я тоже клыка лишился.

У меня в душе зашевелилось сомнение, итут мой навязчивый спутник заржал так, что две дамы, сидевшие в креслах урецепшен, прекратили болтовню и с осуждением на него покосились.

– Не могу, – всхлипывал Макс, –сейчас порвусь на ремни! Спасите!

Я кинулась к большому зеркалу и разинуларот. В посеребренном стекле возникло изображение: растрепанные волосы, слегкаобгоревший нос и красивая белозубая улыбка. Жвачка, которой так настойчивоугощал меня кавалер, была очередным приколом: в середину он закатал фальшивуюкоронку, чтобы довести жертву до обморока.

– Гад вонючий! – заорала я,оборачиваясь. – Не приближайся ко мне больше, сморчок скунсовый!

Максим не ответил, его уже не было в холле,отвязный шутник успел испариться до того момента, как одураченная Лампаосознала истину. В помещении остались лишь две дамы. Одна из них судорожноподжала губы, вторая не смогла проглотить замечания:

– У нынешних женщин нет ни шарма, нитаинственности, ни умения увлечь мужчину. Что за выражения? Так вы останетесьодинокой!

– Лучше жить одной в картонной коробке,чем на Лазурном Берегу с идиотом, – рявкнула я и пошла вверх по лестнице.

Больше не стану общаться с Максимом, а ведь онпоказался мне к концу прогулки почти приятным и даже милым.

В ресторан я спустилась через полторачаса, очень надеясь, что мой навязчивый паж уже закончил трапезничать. Как быне так! Едва я вошла в зал, как из угла донеслось:

– Лампа! Иди сюда!

Демонстративно вздернув подбородок, я села упротивоположной стены.

– Киса, – прогремел Максим, –перенеси мою хавку вон к той, самой красивой женщине на свете.

Местная публика замолчала и стала украдкойизучать госпожу Романову.

Я попыталась сделать вид, что не имею нималейшего отношения к идиоту, даже не понимаю, к кому сей фрукт обращается, иприкинулась озабоченной выбором блюд. Но разве Макс успокоится?

Он быстро перебежал за мой столик, сел,положил на скатерть стопочку листов и проникновенно сказал:

– После всего, что между нами было, я,как порядочный человек, обязан на тебе жениться.

Я вцепилась пальцами в бокал и включилавнутреннего психотерапевта. Лампа, сохраняй спокойствие, нельзя на глазах улюдей опускать на голову прилипалы графин из хрусталя, это невоспитанно.

– Эй, – свистящим шепотом окликнулменя навязавшийся жених, – телятину с грибами не бери. Коровеночке,похоже, в момент естественной смерти исполнилось лет двадцать пять.С одной стороны, приятно, что милое создание прожило в свое удовольствиечетверть века, с другой – боюсь поломать зубы, стоматологи нынче какСоловьи-разбойники: опустошают счет со скоростью свиста. Ох, прости, это ненамек.

Я оперлась ладонями о стол и сталамедленно подниматься. Если не поужинаю, ничего страшного не случится: чемменьше еды попадает в желудок, тем крепче сон!

– Сядь и осторожно посмотри влево, –почти не шевеля губами, приказал Максим, – только один раз в сезоне итолько у нас гастроль клоуна Бимбома! Ап, начали!

От детской привычки подчиняться чужим приказаммне так и не удалось избавиться, поэтому я чуть скосила глаза и увидела, какхудощавый, светловолосый мужчина лет сорока, с виду вылитый муж Барби Кен,швырнул салфетку почти в лицо сидевшей с ним пожилой даме, резко встал и замер.

– Ну, сейчас начнется «Танец престарелоголебедя», – в полном восторге зашептал Максим, – раз, два... эх, неполучается.

Блондин стоял на месте, на его лице медленнопоявлялось выражение удивления, смешанного с тревогой. Обиженная им соседка постолу аккуратно резала спаржу, процесс полностью захватил даму, и она необращала внимания на странное поведение спутника.

«Кен» покачался из стороны в сторону и заорал:

– Какого хрена?

Старушка оторвалась от ужина.

– Леша? Что-то не так?