litbaza книги онлайнФэнтезиЛицо отмщения - Владимир Свержин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 119
Перейти на страницу:

— Верному? — переспросил Бернар Клервоский. — Кому?

— Верному королю и матери нашей церкви, — уточнил настоятель Сен-Дени. — Последняя надежда Генриха, именуемого Боклерком, — его дочь Матильда. Она нынче овдовела, и король станет искать ей нового жениха. Однако мы не должны забывать, что ее мать, принцесса Эдит Матильда была монахиней, когда Генрих Боклерк силою забрал ее из стен обители. И хотя, обесчестив невесту Христову, он сделал ее своей королевой, их дети все же не могут считаться законнорожденными. Вот здесь кара небес и должна пасть на голову нечестивца.

— Брат мой, вы призываете кару небес туда, куда следовало бы отправить бальи[28]с сержантами. То, о чем вы говорите, верно. Но это — суть дела мирские, дела кесаря.

— Не забывайте, мой почтеннейший брат, что и богово, и кесарево — единая монета.

— О да, я помню об этом. — Бернар Клервоский склонил голову. — Прошу простить меня, брат Сугерий. Я задержал вас и забрал столь много драгоценного времени. Не смею впредь отбирать ни минуты вашего сна. Спешу откланяться, ибо меня ждут дела.

Он склонил голову и вышел, шепча чуть слышно слова молитвы и повторяя про себя: «Господи, отчего ты не вразумляешь и лучших своих? Воистину, и видящие не узрят! Дай же мне силы свершить начатое! Быть может, и впрямь лишь явление миру священной реликвии, не имеющей равных во всех христианских землях, спасет от гибели нашу церковь и нашу веру».

* * *

Над Аахеном шел дождь. Впрочем, дожди здесь шли часто, зимой сменяясь холодными метелями. И лишь тогда темные леса, покрывшие большую часть Германии, наконец становились не такими угрюмыми, хотя по-прежнему оставались едва проходимыми. В незапамятные времена, когда римляне сунулись было покорять очередные варварские земли, гордая империя познакомилась здесь с тевтонской яростью, а заодно с темными чащобами, способными поглотить без остатка прославленные римские легионы.

Теперь центр империи был здесь, и голубоглазая статная красавица, восседавшая на нижней части трона, все еще была ее императрицей. Верхняя часть оставалась пустой. Генрих V покоился в родовом склепе, источая приторный запах мускуса и смол, входивших в бальзам.

— Матильда, Матильда, послушай! — Герцог Конрад фон Гогенштауфен вышагивал перед сидящей на троне императрицей, пытаясь втолковать ей простые, в сущности, истины. — Генрих мертв, его не вернуть. Да и к чему бы его возвращать? Ты же не станешь уверять меня, что любила его!

— Нет, не любила, — покачала головой дочь Генриха Боклерка. Уже больше десяти лет она была дружна с этим стройным рыжеволосым юношей, впрочем, уже и не юношей, а взрослым мужчиной.

Когда тринадцать лет назад ее, испуганную маленькую девочку привезли в темную холодную страну, родину будущего августейшего супруга, он единственный был ей приятелем, с которым она могла поговорить, а иногда и поиграть. Конрад рос при дворе императора в качестве почетного заложника, обеспечивая своим присутствием верность Швабии и рода Гогенштауфенов.

Правда, очень скоро двенадцатилетняя принцесса стала женой императора, но их детской дружбы это не нарушило. Муж не слишком интересовался ею, и, честно говоря, Матильду это радовало. С первого дня в Аахене она слышала ужасные рассказы о покойном отце своего мужа. Этот необузданный в своих низменных страстях государь принадлежал к секте николаитов, проповедовавших обобществление жен и творивших насилие, невзирая на святость брачных уз пред Богом и людьми. Ей рассказывали, что насилия не избежали даже жена императора и его сестра.

Опасение, что сын может стать в этом деле достойным отца, наполняла сердце ее ужасом. Однако никому, кроме Конрада, наперсника ее детских игр, она не смела признаться в этом. Конрад обещал защищать ее, не жалея и самой жизни. И она приняла его служение, ибо маленькой императрице весьма льстило, что для кого-то она является не пешкой в государственной игре, а прекрасной дамой.

И вот теперь император был мертв.

Конрад вышагивал взад-вперед по пустой зале, придерживая на ходу меч, оттопыривающий край плаща, и втолковывая подруге былых шалостей прописные истины, правила игры совсем иного рода.

— Что за смысл тебе возвращаться домой? Твой отец — настоящее чудовище. Ему нет и никогда не будет дела до тебя, твоих мыслей и желаний. Здесь же на тебя почти молятся. Кого бы ни поддерживали все эти герцоги и графы, при упоминании твоего имени они почтительно склоняют головы. Ты столько сделала для этого. Теперь, что же, все бросить и, повинуясь воле сумасшедшего тирана, отправиться в добровольное изгнание?

— Ты говоришь о моем отце, — с мягким упорством напомнила Матильда.

— Что с этого? Все, что он мог сделать для тебя, уже сделал. Ты, в свою очередь, достойно отблагодарила его, связав воедино западную империю с Англией. Хватит печься о нем, позаботься о себе, о нас, в конце концов! Ты же знаешь, что я люблю тебя.

— Знаю.

— Так что же тогда?! — Конрад вцепился в широкий кожаный ремень, украшенный полированными бляхами из золоченой бронзы.

— Я не могу нарушить волю отца.

— Что за абсурд? Посуди сама. Император, умирая, прочил в наследники моего старшего брата, Фридриха. Но ему место в монастыре, и он сам это прекрасно осознает. Святейший Папа желает поставить императором баварского герцога Лотаря. Его можно понять. И Генрих IV, и Генрих V доставили немало хлопот римскому престолу. Понтифик желает сменить правящую династию. Но и моя Швабия, и Австрия нашего с Фрицем отчима, и ряд других принцев-электоров[29]будут против его кандидатуры уже только потому, что этого желает Рим.

Ответь мне «да», и я затяну эти выборы до конца траура. После чего ты станешь моей женой и империя будет нашей. Я смогу убедить Фрица отказаться от всех претензий на трон в мою пользу. Твоя слава перетянет на нашу сторону многих из тех, кто сейчас еще колеблется или думает голосовать за баварца. Поверь, после нашей победы у тебя начнется совсем другая жизнь. Я сделаю из этого шаткого наследия Карла Великого настоящую империю, не хуже, чем во времена цезарей!

— Мой брат погиб. Я должна возвращаться. У Англии нет наследника престола.

— Что за ерунда? Не забывай, ведь по сути Англия — тоже часть империи. Ты будешь править ею отсюда или, если пожелаешь, из Рима — как тебе будет угодно.

— Нет, Конрад. — Матильда покачала головой. — Этому не бывать. Британия — уже давно не часть империи и больше не будет ее частью. Во всяком случае, покуда я жива.

— Но это же будет твоя Британия!

Вдовствующая императрица с сожалением глядела на раздраженного паладина. Как из игривого рыжего львенка вырастает грозный лев, так и ее пылкий верный Конрад с годами превратился в яростного беспощадного повелителя. До сего дня в его руках было лишь одно из герцогств империи, и теперь ему этого казалось уже унизительно мало. Конрад желал стать императором. Конрадом Цезарем Августом. И в ней он сейчас видел не прекрасную даму, как тогда, несколько лет назад, а лишь подходящее средство для скорейшего достижения своей цели. Ее неумолимо тянуло к этому сильному мужчине, казалось, наполненному пламенем столь жарким, что даже волосы его казались языками огня. Но… меньше всего на свете она хотела быть императрицей и, увы, не могла объяснить этого другу, чьей женой счастлива была бы стать. От этой безысходности Матильда готова была заплакать, но, к собственному несчастью, не умела этого делать. В детстве ее отец взвивался и начинал орать и стучать кулаками при малейшем намеке на слезы. Здесь, при дворе императора, она и подавно должна была скрывать чувства, ибо малейшая слабость могла оказаться пагубной.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?