их матери могли быть более смелыми в выборе драгоценностей. Миссис Таунсенд, удобно расположившись напротив старшего продавца, объяснила, что ищет нечто действительно великолепное. И ничего старомодного! Продавец уверенно кивнул; новые тончайшие творения мсье Луи идеально подходили под эти запросы. Восхищенная миссис Таунсенд купила бриллиантовую тиару в классическом стиле XVIII века, которая должна была выглядеть просто невероятно на фоне ее неоклассического особняка в Вашингтоне.

В следующем году, получив множество комплиментов, она снова пришла в Cartier. На этот раз выбрала бриллиантовое колье-ошейник в виде гирлянды цветов и листьев и корсажную брошь: розы и лилии сияли в бриллиантах и платине. Когда она надевала их вместе с тиарой, эффект от сверкающих драгоценных камней на голове, шее и груди был потрясающим. Не думайте, что графиня стремилась затмить подруг – своим новым ансамблем от Cartier миссис Таунсенд соперничала с английской королевой.

Именно это было ее целью. Эдуард VII, в отличие от покойной матери королевы Виктории, привлекал богатых американцев ко двору и вместе с женой Александрой развлекал их в истинно королевском стиле. Для наследниц, которые родились без титула, было два варианта: они могли найти английского лорда, чтобы выйти замуж (к 1900 году около пятидесяти американок вышли замуж за британских пэров), или остаться дома и составить собственные правила социального статуса. Драгоценности были отличным маркером: многие светские дамы переделывали свои тиары, чтобы они напоминали европейские коронные драгоценности.

Миссис Таунсенд рассматривала для дочери оба пути. В 1906 году она похлопотала о том, чтобы отдыхать в том же городке Мариенбад на западе Чехии, что и Эдуард VII. Не полагаясь на волю случая, она позаботилась о том, чтобы король узнал о «симпатичной американской девочке» Матильде, которая каждое утро пила лечебные воды у бурлящих источников. «Очень заинтересованный» король, получив анонимное письмо о дебютантке, заглотил приманку. Три дня подряд он наблюдал за гостями на источниках. «На третье утро, – сообщала американская пресса, – он с грациозной улыбкой приподнял шляпу, приветствуя группу дам, в которой была самая очаровательная американская девушка, мисс Таунсенд». Произведенного впечатления было достаточно, чтобы король пригласил юную красавицу вместе с матерью на прогулку и обед в Карловы Вары. Поездка состоялась на его личном автомобиле. Но если миссис Таунсенд надеялась, что это откроет ее дочери путь в британское высшее общество и, возможно, приведет к предложению о браке от одного из аристократических друзей короля, ей пришлось разочароваться. Матильде (которая позже выйдет замуж за сенатора США, ставшего дипломатом) не досталось никакого титула, и она вернулась к бриллиантам, чтобы демонстрировать свое превосходство в обществе.

В течение первых шести десятилетий существования Cartier коронованные европейские особы были «строительным материалом» фирмы. Миссис Таунсенд стала доказательством того, что положение меняется. Богатство Нового Света складывалось феноменально быстро. Миллионеры, самостоятельно заработавшие свои деньги, легко соперничали с королевскими особами. Дамы американского общества, возможно, не имели королевского двора, но тридцать пять лож нью-йоркского оперного театра Метрополитен прекрасно его заменяли. Эти места в театре получили название «Алмазная подкова»: королевы общества, всегда слегка опаздывающие, боролись за то, чтобы затмить дам в соседних ложах.

С каждым визитом очередной американской наследницы или жены банкира, которая входила в двери Рю де ла Пэ, 13, Картье все больше соблазнялись перспективами бизнеса по другую сторону Атлантики. Их конкуренты могли довольствоваться приемом иностранных посетителей в парижских шоурумах, но Альфред и его сыновья мечтали о большем.

Нью-Берлингтон-стрит

В 1900 году, через год после того, как старший брат и отец переехали на Рю де ла Пэ, 13, Пьер Картье присоединился к семейной фирме. Брюнет с голубыми глазами, 22-летний молодой человек, полный энтузиазма, выглядел прекрасно, но ему не хватало харизмы брата. По мере взросления старший всегда был на шаг впереди, в школе получал лучшие оценки. Пьер работал усерднее и был более послушным, но заболел и не смог закончить образование. Кроме того, был творческий аспект: Луи родился с повышенным эстетическим чувством и способностью воплощать идеи в реальность. Пьер ценил красивые вещи, но ему не хватало художественного чутья. И в увлечениях Пьер всегда был на втором месте: ему нравилась идея полета, он был увлечен автомобилями, но именно Луи обладал самыми быстрыми аэропланами и дружил с самым известным в мире авиатором.

Пьер был близок с Луи, но никогда не ставил под сомнение семейную иерархию: Луи, старший сын, был наследником парижского магазина. Поэтому в 1902 году, через пару лет после вхождения в бизнес, Пьер вышел из тени брата и основал небольшое отделение Cartier в Лондоне. Семейный план состоял в том, что он поедет в Америку, а младший брат позаботится об английской стороне бизнеса, но Жак был слишком молод, а Cartier не могли ждать. Особо важный клиент попросил их рассмотреть возможность открытия лондонского салона к самому важному событию последнего десятилетия.

На рубеже веков король Эдуард VII был законодателем моды в Британии. Еще до того, как стать королем, он регулярно ездил в Париж, возвращаясь в Лондон не только с последними костюмами ручной работы, рубашками и ювелирными изделиями высокого класса, но и с новыми правилами моды, которым должна следовать его страна. Он изобрел куртку, популяризировал смокинг и заявил, что нижняя пуговица жилета всегда должна быть расстегнута. Проще говоря, Эдуард VII воплощал экстравагантность и стиль. Поэтому, когда он назвал Cartier «Королем ювелиров и ювелиром королей», это было наивысшей похвалой. И когда после смерти матери, королевы Виктории, в 1901 году он предложил Картье открыть магазин в Англии ко дню его коронации, они не смогли сказать «нет».

С тех пор как Альфред посетил Лондон, его мечтой было иметь постоянную базу в английской столице. На протяжении многих лет Картье курсировали туда-сюда, устраивая выставки в отелях Mayfair и встречаясь с высокопоставленными дамами в их особняках в георгианском стиле и изучая вкусы и требования англичан к драгоценностям. В своих воспоминаниях о времени, когда «кинозвезда еще не затмила герцогиню», герцогиня Мальборо рассказала о королевском приеме в Бленхеймском дворце в 1896 году, где дамам приходилось менять туалеты несколько раз за день: шелковое или бархатное платье – к завтраку, твид – для встречи с мужчинами в охотничьем домике во время обеда, изысканное платье для чая во второй половине дня, атласное или парчовое – к ужину. Конечно, каждая смена платья требовала своих украшений: натуральный жемчуг – для завтрака, корсажная брошь и даже тиара – к вечерней трапезе. Для французского ювелира, стремящегося к признанию за рубежом, такой уровень спроса на украшения был большим соблазном. Да и поддержка будущего короля еще никогда никому не вредила.

Когда Пьер отправился в Лондон в поисках магазина для аренды, отец дал ему твердые указания. Чтобы привлечь лучшую клиентуру, семья должна расположиться в элитном районе Мэйфэр. Вместе с главным продавцом М. Буассоном (который в следующем году безуспешно