— И всему этому ты научилась за одну ночь с шампанским и танцами?

— Я научилась этому у тебя. Твой драйв заразителен.

— Значит, ты заново открыла в себе боевой дух?

— Надеюсь, что больше его не потеряю. — По лицу Джона снова пробежала мрачная тень. — Мне уйти?

— Нет.

— А ты не мог бы объяснить, что творится в твоей голове?

— Это неподходящий для ночи разговор.

— Уже утро.

— Не совсем. — Джон притянул ее к себе и сомкнул ей губы поцелуем, прекращая разговор.

* * *

Начавшее припекать солнце разбудило Лиз. Она открыла глаза и замигала от яркого света, не сразу сообразив, где находится. Она лежала на диване совершенно голая. И совершенно одна.

Лиз резко села:

— Джон?

Никто не откликнулся.

Лиз закуталась в плед и спустилась вниз. Ни в каюте, ни в камбузе, ни в крохотной ванной никого не было.

В панике Лиз выскочила на палубу, схватила свою одежду и торопливо оделась. Господи, куда подевался Джон? Уже потянувшись за туфлями, она увидела небольшую картонную коробку. Там Лиз обнаружила стаканчик кофе, рогалики и сливочный сыр.

И записку.

Лиз присела на диван, дрожащими пальцами развернула сложенный листок бумаги и совсем распсиховалась. Она не была экспертом в случайных связях, но чувствовала, что исчезновение Джона — плохой знак… даже если парень позаботился оставить ей рогалики и кофе. Что-то мучило его всю ночь. Что-то, что не могла скрыть даже его оба-ятельная улыбка.

Лиз!

Прости, что ушел, не попрощавшись, но так легче. По крайней мере, для меня. Может, ты и не успела понять, но я могу быть эгоистом. Вчера вечером я вышел на крышу не для того, чтобы подышать свежим воздухом. Я поднялся с одной безумной мыслью — броситься вниз.

Лиз судорожно вздохнула и заставила себя читать дальше.

Ты предположила, что я оказался на крыше потому, что вчера умер мой отец. Мой отец действительно умер, но шесть месяцев назад, и я до сих пор по нему скорблю. Однако это не единственная причина моего решения уйти из жизни. Вчера я приезжал в больницу на пред-операционное обследование. Три недели назад мне диагностировали опухоль головного мозга. Врачи настаивают на операции, мол, это мой единственный шанс. Конечно, риск есть, и, вполне вероятно, я не выйду из наркоза, и даже если очнусь, никто не гарантирует, что в своем уме. Трудно сознавать, что вся моя жизнь, все мои мечты под угрозой. Вполне вероятно, я никогда не проплыву под Золотыми Воротами. Скорее всего, я даже не смогу ходить или говорить. Может быть, это уже буду не я. Мысль о том, что придется жить не на моих условиях, и выгнала меня вчера на крышу. А там я встретил тебя.

Сначала я просто откладывал неизбежное. Ты мечтала о безумной чудесной ночи, и я хотел того же. Я хотел уйти, громко хлопнув на прощание дверью. Я хотел уплыть за горизонт и, может, навсегда. Но где-то посреди ночи я понял, что не хочу умирать. Что не хочу сдаваться без боя… как сдалась твоя мама. Я не подумал о людях, которых оставлю здесь. У меня не так уж много родни, но есть друзья, и они возненавидели бы меня, если бы я выбрал самый легкий путь. Ты думаешь, что я изменил тебя, но правда в том, что это ты изменила меня.

Моя операция назначена на это утро. Я решил бороться за свою жизнь.

Не переживай за меня, Лиз. Ты из тех женщин, что не бросают в беде. Моя последняя девушка слиняла на следующий день после того, как мне поставили диагноз. Вообще-то, я ее не виню. Это моя проблема, мне ее и решать. Я хочу, чтобы ты не замыкалась в своем мирке, чтобы жила полной жизнью. И когда-нибудь, я надеюсь, мы снова встретимся. А пока будь счастлива.

Слезы ручьями полились по щекам Лиз, когда до нее дошел смысл его слов. Неужели у него действительно опухоль головного мозга? Этого не может быть. Это немыслимо. Но ведь, когда они занимались любовью, она чувствовала его отчаяние. Джон словно старался, чтобы она его не забыла. Будто в последний раз…

Лиз сморгнула слезы, чтобы дочитать письмо до конца.

P. S. Я знаю, ты сейчас думаешь, что должна найти меня и мне помочь. Не приезжай. Не трать свой выходной день. Лучше загляни в «Сладкие Фантазии». В этой маленькой и, пожалуй, самой лучшей в Норт-Бич кондитерской тебя ждет особенный торт. Обязательно забери его… вместо того, который потеряла из-за меня.

И перестань плакать, Лиз. Если бы я не встретил тебя, то, наверное, не пережил бы одну из лучших ночей моей жизни. Я честно ни о чем не жалею.

Джон

Лиз опустила письмо, но прекратить плакать, как просил Джон, не смогла. Поразительно, как хорошо он ее узнал за такое короткое время, как предвосхитил каждый ее порыв, каждое желание. Она в самом деле хочет его найти. Она хочет быть с ним рядом. И будет!

Лиз вскочила на ноги. Кажется, все не так сложно. Джон оказался именно на той крыше потому, что его врач работает в ее же больнице. Значит, его можно найти и сделать для него гораздо больше, чем просто съесть подаренный им торт.

Анджелу разбудили аппетитный аромат бекона и веселый детский смех. Набросив халат, она прошла в кухню, где, как оказалось, Колин готовил завтрак для Лорел и Кимми. Девочки смеялись, а Колин улыбался во весь рот. Фантастика. И очень близкая к тому, что она не раз видела во сне. Анджела даже заморгала, чтобы удостовериться, что не грезит.

— Колин печет нам оладьи, похожие на зверюшек, — сообщила Лорел, поймав потрясенный взгляд Анджелы.

— Мне он сделал медведя, такого, как мой мистер Мишка, — с восторгом сказала Кимми с набитым ртом.

Пока Анджела обходила кухонный остров, Колин перевернул очередную порцию оладий.

— Спасибо тебе огромное.

— Это я так извиняюсь за то, что не очень радушно встретил вчера девочек, — объяснил он. — Анджела, мы команда. Мы всегда были командой и останемся вместе, что бы ни случилось.

— Отличное заявление.

Колин тепло улыбнулся ей:

— Ну-ка, что у нас получилось на этот раз? Кролики или мишки? К сожалению, я больше ничего не умею.

Анджела взяла себе тарелку:

— Мне, пожалуйста, мишку.

За завтраком все галдели и смеялись: Лорел с Кимми теперь явно не стеснялись Колина, а еще выяснилось, что Кимми любит поболтать. Она рассказывала бесконечные истории о школе, о своих подружках, о соседях и даже кое-что прояснила о своей матери. Лорел иногда пыталась заткнуть сестренку, но та смолкала минут на пять, не больше, и Лорел оставалось только укоризненно вздыхать, глядя на Кимми.

— Лорел, — начала Анджела, когда Кимми отправилась в ванную комнату, — мы очень хотим вам помочь.