Лукас откинулся на спинку дивана с таким видом, как будто только что подсек крупную рыбу. Прищурившись, он протянул:

– Но с Нилом же ты как-то разговаривала. И ничего, жива.

– На самом деле нет.

– Я должен быть удивлен, но почему-то нет. Это вполне в твоем духе, делать вид, что проблемы не существует, но мне интересно, неужели он сам не замечал, что его девушка не совсем правильно реагирует на его ласки?

– А как он мог заметить? Он меня спрашивал, и я ему говорила, что мне нравится.

Лукас неразборчиво пробормотал что-то вроде «эти глупые дети», но переспросить я не рискнула. Мне уже совершенно не было холодно, какое там, от неловкости всей ситуации меня бросило в пот. Стыд и любопытство боролись в моей душе, и я одновременно мечтала провалиться сквозь землю, но прекратись вдруг этот странный разговор – умерла бы от разочарования.

– Что именно тебе не нравилось?

– Что?

– Что я непонятно сказал?

– Но ты же не ждешь взаправду, что я тебе отвечу?

– Как раз этого я и жду. Что сложного?

– Действительно, что сложного рассказать чужому красивому парню о подробностях секса с другим.

– То есть ты все-таки признаешь, что я красивый?

– Лукас, отстань.

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Я не хочу с тобой это обсуждать.

– На самом деле хочешь.

– Это с чего такие выводы?

– С того, что ты еще здесь.

Он вдруг оказался очень близко. Его лицо было у моего лица, его губы почти касались моих губ, когда он негромко заговорил, я чувствовала его слова, касающиеся моей щеки.

– Попробуем по-другому. Как насчет поцелуев?

– Поцелуев?

– Да. Тебе нравятся поцелуи?

Он не притрагивался ко мне, не трогал и пальцем, но его голос, низкий, глубокий, ласкал меня, вызывая внутри ответное волнение. Я закрыла глаза:

– Да. Поцелуи мне нравятся.

Он опустился ниже. Я слышала его дыхание на своей шее.

– Отлично. А если трогать?

– Трогать?

Мои мозги превратились в кашу, только это объясняет то, что я повторяла за Локи каждое слово.

– Как тебя нужно трогать? Сильно? Или нежно?

Я вспомнила хаотичные движения Нила.

– Медленно.

– Целовать и трогать медленно. Я запомнил.

Незаметно стало очень, очень жарко. Одеяло сползло на пол, я полулежала на диване, Лукас нависал сверху, опираясь на локти, но все так же не касаясь меня.

– А что насчет других поцелуев?

– Каких других?

Вместо ответа он опустился ниже, к коленям, там, где заканчивалось платье. Подцепил подол, поднял его вверх, открыв взгляду белье. Избегая касаться кожи, оттянул внутренний краешек трусов, просунув палец под ткань.

Я забыла дышать. Наверное, если бы он в этот момент захотел взять меня, я бы покорно раздвинула ноги, завороженная как кобра под взглядом факира. Но Лукас вдруг убрал руку, аккуратно поправил платье и поднялся с дивана как ни в чем не бывало.

– Пойдем, я отвезу тебя домой.

Так, наверное, чувствует себя пойманная рыба: в голове мутится, ничего не понимаешь, сказать не в силах. Лукас подошел к своему шкафу и выудил из него необъятный свитер, носки и что-то вроде шерстяных треников.

– Надень, а я пока найду шапку.

Я поняла, что сидела с открытым ртом только тогда, когда захлопнула его. Не находя слов, натянула на себя одежду, прямо поверх платья и его краешек сиротски торчал из-под пуловера.

Лукас подошел ко мне уже одетый, поставил передо мной рыжие «катерпиллеры» размера на три больше моего, на колени положил разноцветную шапку с помпоном и полосатый шарф.

– Красивый шарф –выдавила из себя я.

Лукас протянул мне руку, помогая подняться с дивана, встал напротив меня, внимательно осмотрел, обтянул свитер, перевернул шапку – швом назад, поправил складки шарфа, чтобы лежали красивее – ну прямо мамочка любуется ребенком в новом костюмчике – затем за плечи притянул меня к себе и поцеловал в нос.

– Ничего не понимаешь, да?

Я без слов кивнула и ждала объяснений, но их не последовало.

– Это хорошо. Кошка заинтересованная всегда возвращается. Пойдем. – он звякнул ключами.

– Я никуда не поеду на твоем мотоцикле. – перспектива в снежную ночь ехать на этом чудовище согнала мое временное онемение.

– И поэтому я взял ключи от маминой машины. И, кстати, ты уже придумала хорошую отговорку, почему ты ушла ночевать к Фрэн, а домой привезу тебя я?

***

В машине мы молчали. Лукас не включил музыку, а я не попросила. Всегда балаболящий и насмешливый клоун, у него бывали моменты, когда он вдруг замыкался в себе и уходил в какой-то другой мир, в котором никому не было места. В такие мгновения он казался старше и почему-то красивее, без покрова вечной улыбки становились заметными резкие, сильные черты лица и серьезные, умные глаза.

Он заметил, что я наблюдаю за ним и его губы растянулись в улыбке:

– Любуешься мной?

Он словно требовал, чтобы я съехидничала в ответ, и я на самом деле собиралась, но почему-то ответила, что думаю:

– Я редко вижу тебя таким.

Он хмыкнул.

– Ты единственная, кто видит меня таким.

– Почему?

– Ну, должна же будущая жена знать меня со всех сторон.

– Лукас, мне не нравится, когда ты так говоришь.

– Тебе не нравится, что ты мне нравишься? Полчаса назад мне показалось иначе.

Я вспыхнула от столь явного намека, но сдержалась. Помолчала, подбирая правильные слова.

– Нет. Мне не нравится ничего не понимать. Ты играешь со мной в игру, а правил не объяснил. То ты дразнишь меня, то кричишь, на следующий день ты мой лучший друг, а к вечеру соблазняешь меня, и в момент, когда я уже готова отдаться – ты уклоняешься без объяснений, но через мгновение ты снова заботливый и нежный.

– А какой Лукас тебе нравится больше?

– А какой из них скажет мне правду?

Лукас съехал на обочину и остановился.

– Пройдемся?

Мы вышли из машины и, взявшись за руки, пошли вперед. Метель уже прекратилась, и снег мягко мерцал в тусклом свете звезд. Было морозно и свежий воздух холодил легкие. Мои глаза привыкли в темноте, и я узнала место. Забавно, что именно сюда мы приезжали поговорить с мамой в день, когда я пыталась узнать от Голда тайну своей пропавшей памяти.