– Нет, никогда. Нет! Ты изменяла своему бывшему мужу с папой?

– На самом деле на тот момент мы с Кенхиро почти семь месяцев не виделись, но да, правды это не отменяет – изменяла. Сначала это была просто страсть, мимолетный пожар, и я говорила себе, что он скоро погаснет. Спустя три месяца я убеждала себя, что со дня на день порву с Джеком, надо просто выбрать удачное время. А когда еще через полгода Кенхиро вдруг постучал в мою дверь, я поняла, что все так же люблю его, но мысли мои принадлежат другому. «Я никогда не открывал себя с этой стороны. Жизнь принадлежит нам, и каждый живёт её по-своему»30

– А все остальное неважно.31

– Да. Все остальное неважно.

Для меня много значил ее рассказ. Скрытная Элена никогда ничего не рассказывала о своем прошлом, и я собирала его по крупицам: случайно оброненная фраза, непонятные переглядывания родителей, странный намек. Узнавать, что когда-то мама испытывала схожие чувства и переживания, было тревожно и в то же время успокаивающе: я не одна, меня понимают. Тем более история вырисовывалась гораздо более волнующая и интересная, чем моя: я и с Нилом не испытывала страсти, и с Лукасом у нас ничего пока не было, да и непонятно еще, к чему все приведет. Но мне стало легче.

– Ты бросила его тогда ради папы? – я спросила ради проформы, ничуть не сомневаясь в ответе, и поэтому не сразу поняла, что она ответила не так:

– Нет. Я осталась с ним.

– Но. Но… Но как… Ты же… – от потрясения я стала заикаться.

– А это уже другая история. И поверь, мне не хочется ее рассказывать. – Элена поднялась и поцеловала меня в лоб.

– Мама! Ты не можешь так уйти! Расскажи мне!

– В другой раз, Ева. Может быть. Я пока не готова.

И она вышла из комнаты.

Я снова легла и попыталась переварить новую информацию. Представлять, что твоя мама когда-то была предметом таких страстей… Не в первый раз при мысли о ней и папе мне вспомнились Фрэн и Ник. Интересно, каково это – жить так страстно, яростно, на разрыв аорты? Собственные проблемы вдруг показались мне неизмеримо скучными и мелкими.

Я положила руку на грудь и нащупала медальон Локи. Я носила его не снимая, но никогда не думала о нем – словно он прирос к моей коже и стал частью меня. Я вытянула его из-под майки и стала с любопытством его рассматривать: позолоченный круглый кулон, внутри две изящные девушки, сидящие спинами друг к другу. Близнецы. Как я. Какое-то неясное воспоминание мелькнуло в моей памяти яркой кометой и пропало, прежде чем я успела схватить его за мерцающий хвост.

31 декабря – скучнейший день в году, если ты только что рассталась с парнем. Братья приехали и уехали, на три дня внеся веселый хаос в наши жизни, а потом снова исчезнув, оставив после себя радость встречи и тихую печаль расставания.

Отпраздновав Рождество в тихом семейном кругу, на Новый год все стремились собраться в шумной компании и оторваться по полной.

Куда бы я ни пошла с друзьями, я рисковала нарваться на любопытствующих и жаждущих подробностей нашего с Нилом разрыва, и поэтому осталась дома, рассчитывая на тихий уютный вечер. Но и тут меня ждал облом. Родители, нимало не заботясь о том, что бедный несчастный ребенок будет скучать, собрались к Ронни, и когда я отказалась пойти с ними, пожали плечами и предложили мне, цитирую: «что-нибудь почитать». В порыве отчаяния я предложила Голду поработать, на что он выразительно поднял брови и без слов указал мне на дверь. Так и оказалось, что в канун 1995 я лежала унылая и разобиженная перед телевизором и в тысячный раз смотрела допотопную «Эту прекрасную жизнь».

Часов в 10 я поднялась с дивана. Тосковать в одиночестве оказалось ужасно скучно, и я решила, что все-таки пойду к Ронни. Мне было немного не по себе, что могу встретить там Лукаса – я не видела его с того времени, как он подвез меня тогда, но при здравом размышлении решила, что в гости к Ронни соберется куча людей и я вполне могу затеряться.

Быстро собравшись, я вышла из дома. Повсюду горела иллюминация и идти было светло. Быстрым шагом я двинулась вперед, морозный воздух пощипывал щеки, изо рта вырывались клубы пара, но в этот раз я была одета по погоде и наслаждалась прогулкой. Проходя по главной улице, я кинула взгляд на нашу лавку – свет не горел, и больше для порядка, чем надеясь что-то обнаружить, я перевела взгляд на бар – но как раз он оказался открыт.

Удивленная, я подошла к окну, но никого не заметила. Свет горел, но внутри никого не было. В голову сразу полезло плохое: неужели кто-то воспользовался тем, что все празднуют и решил поживиться? При мысли о том, что в помещении могут находиться бандиты, я вся похолодела, но решительно подошла к двери. Нужно проверить. Если я сейчас трусливо сбегу и подниму панику, а окажется всего лишь, что Лукас уходя, забыл погасить свет, мне этот промах будут вспоминать еще десяток лет.

Я вытащила из кармана ключи и сжала в руке наподобие штыря. Если что, буду бить сразу в глаз. Затаив дыхание, левой рукой легонько нажала на ручку и открыла дверь. Чувствуя себя как минимум Натаниэлем Бампо32, бесшумно двинулась вглубь помещения…

…и заорала как сумасшедшая, когда кто-то дотронулся до моего плеча.

Развернувшись, я замахнулась для удара и в тоже мгновение мою руку перехватили.

– Лукас, придурок! Ты напугал меня до смерти! Я думала, что тут бандиты!

Он с интересом посмотрел на мои ключи:

– И вот этим ты собиралась их обезоружить?

Я смутилась.

– На самом деле я собиралась просто тихо разведать обстановку и бежать за подмогой.

– Какая честная и сознательная гражданка! Благодаря таким как ты, наш город может спать спокойно!

Только сейчас я заметила то, на что не обратила внимания сразу: от Лукаса несло перегаром, его глаза были в красных прожилках, а лицо помятым, как будто он не спал несколько ночей.

– Ты пьян! –я попятилась.

Он развязно ухмыльнулся и придвинулся.

– Тебя это смущает?

– Да. Мне не нравится, как ты говоришь. И запах не такой.

Он шагнул вперед.

– А какой такой?

Сердце заколотилось часто-часто, и не только испуг был тому причиной. К привычному аромату дымных листьев, машинного масла, терпких пряностей и горьких сигарет примешивался едкий, острый аромат бренди и это сулило опасность, но не было неприятно. Лукас взял меня за подбородок, наклонил голову к моему лицу и поцеловал властно, глубоко, сильно. Я закрыла глаза и приоткрыла губы, полностью подчиняясь ему.