– По-моему, слишком романтично для него! – не выдержала Оля. – Есть люди, которые просто злобные по своей сути.

– Есть, – с готовностью согласилась ее собеседница. – Но мне не кажется, что Энлэй – один из них. Как бы строго он себя ни контролировал, его истинная суть иногда берет верх. Поэтому он подружился с Дереком… и поэтому Дерек доверял ему. Дерек ведь тоже в людях побольше понимал, чем может показаться!

– Значит, мне до такого понимания пока далеко: со мной Энлэй, если честно, пень пнем!

– Здесь нужно учитывать еще и то, что он русских не любит. Это накладывает отпечаток.

– Так, стоп… Что?

Клементина произнесла это так спокойно, что Оля даже засомневалась: а не послышалось ли ей? Однако судя по тому, как занервничала ее собеседница, никакой ошибки не было.

– Я думала, ты уже знаешь…

– Как я должна была такое узнать? У него в визитке не написано!

– Да, о таком здесь не кричат, – согласилась Клементина. – Впервые я услышала об этом от предыдущего русского переводчика, который тут работал. С его подачи заметила, что Энлэй и правда старается держаться подальше от русских, особенно от Антона Алексеева – который в попечительском совете. Но это как раз понятно: Алексеева никто особо не любит!

– Алексеев меня волнует куда меньше, чем человек, с которым я вынуждена работать!

– На работу это вряд ли повлияет, тут Энлэй за всем очень строго следит. Он чисто по-человечески будет держаться от тебя подальше, потому и покажется тебе холодным, если не сказать жестоким. Но знаешь что? Мне кажется, у вас есть что-то общее и вы сможете это преодолеть!

Скорее всего, Клементина считала, что этим нехитрым утешением все исправила. Оля же не собиралась отстраняться от того факта, что ее объединили если не с расистом, то точно с не самым приятным человеком в этой клинике.

Понятно, что у такой нелюбви есть причина. Наверняка даже серьезная – учитывая, что Энлэй далеко не нежная барышня, на него непросто повлиять. Но Олю эти причины не волновали. Она и так оказалась в непростой ситуации, а теперь ей приходилось еще и приноравливаться к чьим-то душевным травмам.

Она надеялась, что разговор с Клементиной принесет хоть какое-то успокоение, но стало лишь сложнее. Энлэй еще больше внушал настороженность. Ощущение, что за ней наблюдают, не исчезло, и списывать это на расшатанные нервы стало сложнее.

Ждать и дальше Оля не собиралась. Она решила пойти на небольшой трюк: заставить ту самую следящую тень подойти поближе. Оля уже неплохо изучила хитросплетение больничных коридоров, привыкла к этому месту. Теперь она намеренно ускорила шаг, наплевав на то, как на нее смотрят окружающие.

Она никуда не спешила, у нее даже не было пункта назначения. Оля делала свой маршрут непредсказуемым и далеко не прогулочным. Если кто-то действительно следил за ней, он должен был занервничать. У него уже не получилось бы пялиться на нее из-за горшка с фикусом, он тоже должен был ускориться!

Когда такая скорость стала привычной, Оля резко развернулась и не менее стремительно двинулась назад. Она надеялась, что хоть кто-то теперь поведет себя подозрительно, а сложилось иначе. Повернув за угол, она столкнулась с Чарли Конрадом.

Медбрата она тоже не видела со дня обнаружения тела Дерека. Но если в случае с Энлэем так просто сложилось, то Чарли она избегала намеренно. Оля слишком хорошо помнила, как он смотрел на нее тогда, на складе… Собственно, точно так же он смотрел на нее сейчас. И думать о том, что он не такой уж страшный, что все вокруг считают его безобидным, становилось все сложнее.

Оля налетела на него так резко, что медбрат вынужден был обнять ее, удерживая на месте. И в самом этом не было бы ничего страшного, если бы Чарли тут же рассмеялся и отпустил ее. А он отпускать не собирался, его руки пусть и мягко, но решительно удерживали Олю за плечи.

– Извиняюсь, не посмотрела по сторонам, – проворчала Оля, кое-как натягивая на лицо улыбку.

– Это, видно, судьба благоволит, – заявил Чарли. – Нам давно следовало поговорить.

– Прямо так уж и следовало?

– Ну а как иначе, если ты меня избегаешь? Я хотел извиниться, если сделал что-то не так. Я в тот день тоже был напуган, я не хотел ничего плохого!

Слова были правильные, хорошие даже. К тону тоже не придраться: никакой иронии или издевки. Но этот взгляд… Нельзя подать жалобу на взгляд, от которого мороз по коже. А почувствовать мороз можно.

– Извинение принято, а теперь прекрати, пожалуйста, меня касаться, – холодно произнесла Оля.

Чарли убрал руки, однако смущенным он не выглядел – и не отошел, сохраняя между ними ничтожное расстояние, не слишком подходящее для простых коллег. Оле пришлось самой сделать пару шагов назад, и сейчас это было проявлением слабости, однако поступить иначе она не могла. Слишком уж тяжело оказалось стоять прямо перед ним…

Она не знала, что будет делать, если он пойдет следом за ней. Однако Чарли пока действовал осторожней, он только сказал:

– Думаю, нам следует больше общаться.

– Почему это?

– Здесь не так уж много молодых, – обезоруживающе улыбнулся он. – Нам нужно держаться вместе!

– Сомнительный аргумент. Знаешь что? Переводчику и медбрату не так уж часто нужно работать вместе, так что будем действовать по ситуации!

– Когда-нибудь ты сама посмеешься над этими словами.

Ей не нравилось, куда идет этот разговор. На Чарли речи вообще не действовали, Оля подозревала: даже если бы она нашла самые гениальные слова во Вселенной, он бы проигнорировал их с такой же легкостью, как все остальные. Ей только и оставалось что уйти.

Но это не было настоящим спасением. Чувство того, что за ней кто-то следит, не просто не исчезло – оно усилилось. Оля ведь теперь догадывалась, кто именно к ней привязался! Как бы она ни пыталась отвлечься, в памяти снова мелькал взгляд медбрата – пронизывающий, необъяснимо многозначительный. Как будто Чарли и правда знал нечто особенное, то, чего Оля не сможет избежать, и ее нынешние попытки сопротивляться лишь его веселили.

Оля хотела бы это прекратить, но поначалу не представляла как. А потом ответ нашелся сам собой: вернувшись на этаж пациентов, она заметила в коридоре старшую медсестру. Они не общались с тех пор, как Оля прибыла в клинику, однако это и не важно. Главное, что старшая медсестра здесь – и она начальница Чарли.

Определить возраст Обри Тейт оказалось проблематично – ей с одинаковой вероятностью могло быть и сорок, и сорок пять,