– Если ты отправишься с ней во Францию, она уберется с твоей лодки.

– Это решение второй проблемы, но не первой.

Он пожал плечами:

– Кейти как репчатый лук.

– То есть?

– Многослойная.

– Я-то думал, что вы собирались сказать, что после нее остается дурной вкус во рту, а на глазах появляются слезы. – Старик не клюнул, и я продолжал: – Если она – репчатый лук, то кто тогда я?

Он произнес это как само собой разумеющееся:

– Кокос.

Я попытался отбиться:

– Это потому что я твердолобый?

– Нет, потому что от постоянного употребления кокосового молока обязательно начнется понос.

Такого я не заслужил.

– Не смешно.

Стеди сунул щипчики обратно в карман. Это означало, что разговор подходит к концу и священник уже принял решение.

Я развернулся и ушел обратно в дом с намерением доказать, что она не все продумала. Я встал перед ней.

– Допустим на минуту, что я согласился. Что я сказал, что поеду. – Она глубоко вздохнула. – У вас будут другие большие проблемы.

– Например?

– Нужно пересечь океан. У вас нет паспорта, и без черного рынка вы его не достанете.

Кейти отвернулась. Ее голос смягчился.

– У меня уже есть паспорт.

– Не сомневаюсь, что у Кейти Квин паспорт есть. Но я не уверен… – я указал на нее, – что он есть у вас.

Она кивнула:

– У меня есть паспорт.

– Как это?

– Он у меня с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.

– Но…

– Кейти Квин – это не мое настоящее имя.

Даже Стеди выглядел удивленным. Он спросил:

– Не настоящее?

– Я придумала имя Кейти Квин, когда мне было нужно.

– Ничего не выйдет.

– У Джейсона Борна[13]это сработало.

– Он – вымышленный герой.

Кейти подняла бровь:

– Я много раз ездила во Францию и обратно, и никто об этом не знал.

– Как?

– Все просто. Я гримируюсь.

Я не ответил. Стеди улыбнулся мне и прошептал:

– Видишь, у вас двоих куда больше общего, чем ты думаешь.

Я отмахнулся от него.

– Я тебе заплачу, – сказала Кейти. – Я могу заплатить больше, чем ты зарабатываешь за год. Или за пять лет.

– Вы не знаете, сколько я зарабатываю.

– Я видела, как ты живешь. Это не может быть много.

– Я не хочу ваших денег. – Я подался вперед. – И даже если бы я хотел их получить, я вам не по карману.

– Разумеется, по карману. Я десять тысяч раз могу купить все то, чем ты владеешь.

– А как насчет того, что мне можно доверять?

– Пожалуйста, не заставляй меня просить тебя снова. Я уже попросила.

Стеди выпрямился на своем стуле. Он почти улыбался. Старик чувствовал, что Кейти побеждает, и казалось, он наслаждается нашей перепалкой.

– Мы должны пойти в банк. – Кейти вытащила из нагрудного кармана маленький ключик на шнурке. – У меня там ячейка.

Она уже начала планировать нашу поездку.

– То есть это я должен отправиться в банк?

Кейти кивнула.

– А что в ячейке?

– Паспорт.

– Что еще?

– Увидишь, когда откроешь ячейку.

Стеди сложил крест-накрест руки на коленях и улыбался от уха до уха. Я повернулся к ней и перешел на «ты».

– Кейти…

– Меня зовут не Кейти.

– Ладно, женщина без имени. Я возьму паспорт, но я не могу ехать с тобой во Францию.

– Не можешь или не хочешь?

– И то, и другое.

– Пожалуйста.

– Почему ты не можешь поехать одна?

– Потому что ты сможешь попасть туда, куда не могу попасть я.

– Я думал, что именно ради этого ты и хранишь тот, другой паспорт.

– Мне нужен человек.

– Ты можешь нанять кого-нибудь. Так будет проще. Тебе не обязательно нужен я.

На этот раз она повернулась ко мне. Глаза стеклянные. Голос тихий. На лице – боль.

– Потому что там есть кое-что и… я не хочу встретиться с этим одна.

Теперь мы были уже ближе к правде. Я ждал.

– Я сменила имя, когда мне было около шестнадцати. Всю свою взрослую жизнь я становилась тем, кого я только что похоронила в Мексиканском заливе, потому что я больше не хочу быть ею. И вот теперь я стараюсь быть не двумя женщинами, а только одной. Поэтому выбор у меня не слишком большой. Я не знаю… – Кейти уже плакала. – Кто я теперь? Где в мире я встречу меня, если встречу и когда встречу? Я не уверена, что узнаю себя, если натолкнусь на улице. Я только знаю, что родилась одним человеком, стала вторым, а теперь я стараюсь не быть ни одним из них, пока ищу на дне океана третью меня. Насколько испорченным человеческим существом надо быть, чтобы оказаться там, где я сейчас? То есть, сколько еще «я» мне придется пройти, прежде чем больше никого не останется? Ты можешь мне ответить?

Все стало только еще запутаннее.

– Я не могу.

– Вот и я не могу. Я только знаю, что перестать быть мною, это… – она покачала головой, по щекам катились слезы, – это все равно что умирать каждый день. Снова и снова. Я ложусь спать мертвой, просыпаюсь мертвой. Я застряла посередине, я боюсь засмеяться, чтобы не воскресить кого-то, кем я быть не могу.

Повисло молчание. Шли минуты. Я надавил на нее:

– Могу я спросить тебя кое о чем, чтобы ты честно мне ответила?

Она кивнула.

– Я попытаюсь. Именно сейчас я увязла в трехмерной лжи.

Я встал, увеличив расстояние между нами.

– Это настоящие слезы или ты играешь?

Она вытерла лицо.

– Думаю, они настоящие, но если говорить честно, то я не знаю, не играла ли я. – Скрестив руки на груди, Кейти смотрела мимо меня на океан. – Я еду во Францию, чтобы кое с чем встретиться, и не уверена, что смогу сделать это одна.

Разговор с ней напомнил мне ту неделю, когда я учился водить машину с механической коробкой передач. У меня несколько дней кряду болела шея. Проблема была в том, что где-то между этими репликами находилась правда.