– Однажды я прожила два года с мужчиной, который, как я думала, станет отцом моих детей. Но как-то раз я прилетела со съемок раньше и выяснила, что он пытается стать отцом детей моего менеджера. – Обе ее брови поднялись. Кейти указала на мой блокнот. – Ты спрашиваешь, доверяю ли я тебе? Ты тихонько пишешь в своем блокноте, пока я хожу вокруг тебя и говорю. Несколько месяцев назад фирма, которая занимается моей рекламой, в своей бесконечной мудрости наняла этого… – Кейти пальцами обозначила в воздухе кавычки, – «писателя». Я могла бы рассказать ему мою историю, он мог бы ее записать, и весь мир стал бы любить меня больше, и мы могли бы просить более высокий гонорар, чтобы мои агенты могли зарабатывать больше денег. В общем, они сказали мне, что все проверили, что этот парень написал много историй и что я могу доверять ему. Он был симпатичным. Фирма спешила напечатать историю, и он хотел начать немедленно. Мне сказали, чтобы я не беспокоилась о контракте писателя, что юристы все проверили, что он не сомневается: у нас все отлично получится. Сказали, что я могу доверять ему. Дали мне его… – снова жест, обозначающий кавычки, – «слово». И я доверила ему некоторые мои секреты. – Кейти пожала плечами. – Не все. Да и не секреты вовсе, если быть честной. Как бы там ни было, – она снова показала в воздухе кавычки, – мой «биограф»…

Я прервал ее.

– Вы говорите о том парне с татуировками и черным лаком на ногтях, которого я встретил в городе?

Кейти коротко кивнула.

– Коварный Дики.

– Вам понравился этот парень?

Не ответив мне, она продолжала:

– Он задавал мне множество вопросов в течение нескольких недель, показывал мне наброски. Расспрашивал о детстве, о котором я никогда не говорила, и это все знали. Я и ему ничего не сказала. Но благодаря папарацци у него и так было достаточно материала для работы. Моя команда менеджеров почувствовала, что это будет моим шансом рассказать правду.

Я рассказала ему, как катилась по наклонной плоскости и сумела скрывать это долгие годы. Но потом мой вес стал падать. В газетах появились вопросы, которые породили слухи. Врач прописал мне что-то, чтобы снять стресс, убрать круги под глазами.

Таблетка там, недосыпание здесь. Лекарства почти от всего. Когда боль меня одолевала, я сдавалась, открывала пузырек. Вскоре я ела таблетки как леденцы. Пришлось отменить шоу, на которые уже были проданы билеты.

Я обратилась в центр для тех, кто страдает от внутреннего выгорания. Мои люди хранили тайну. Счет на сто шестьдесят тысяч, и я вернулась на сцену, сильнее, чем прежде. Кто-то где-то присудил мне еще одну премию. Снова свет софитов. Еще один фильм. Снова я номер один. А потом эта биография, которая должна была рассказать, как я через все это прошла.

И вот мой… – Кейти подняла вверх обе руки, чтобы обозначить кавычки, – «биограф» записал весь материал на диктофон и отправился переносить его на бумагу. Но вместо того чтобы прислать мне черновик для ознакомления, он продал мою историю тому, кто дал больше денег. Так как он никогда не подписывал контракт, мы не могли его остановить. На те вопросы, на которые я ему не ответила, он написал ответы сам, изменив текст и многие факты. К тому моменту, когда он закончил, я выглядела совсем другим человеком, не той, кого я вижу в зеркале. А он не знал обо мне самого плохого. – Пальцем Кейти машинально коснулась шрама на запястье, потом провела рукой по ссадине на шее. Ее глаза встретились с моими. – По моему опыту, «время» не имеет ничего общего с доверием и не доказывает, что человеку можно доверять.

– Тогда на вашем месте я бы мне не доверял.

– Но я хочу.

– Так доверяйте.

– Но ты же только что сказал «не доверяйте».

– О’кей, не доверяйте.

Долгая пауза.

– Разве ты не хочешь, чтобы люди тебе доверяли?

– Вы учились делать это во время актерской игры?

– Что?

– Вот такие паузы. Это была «многозначительная» пауза.

– Камера делает со временем странные вещи. Я четко ощущаю время.

Я покачал головой:

– Вот поэтому я и живу здесь, а вы и Стеди – это единственные два человека, которые знают о моем существовании.

– У тебя есть семья?

– Я о ней не знаю.

– Что же ты знаешь?

– Я знаю, как ловить рыбу.

Кейти не колебалась ни секунды.

– Ты меня научишь?

– Вы хотите научиться?

– Я хочу научиться многим вещам, которых я никогда не делала.

– Вы никогда не ловили рыбу?

Она покачала головой.

– В самом деле, ни разу в жизни?

– Нет.

Я попытался переварить это и произнес вслух:

– Это все равно что сказать: «Я никогда раньше не дышала».

– Итак… – Кейти вложила свою руку в мою.

– Я обычно провожу в лодке долгие часы. Часто от рассвета до заката. И единственная ванная комната – на корме. Там все открыто. Никакого уединения.

– Я не возражаю.

– Это так важно для вас?

– Да.

– О’кей.

Она подержала мою руку еще немного.

– Прежде чем мы отправимся, скажи мне одну вещь о себе.

– Почему вам нужно это знать?

– А что в этом плохого? Только одну вещь. Я хочу спросить… – Она махнула рукой в сторону домика и «Эвинруда». – Как ты можешь все это выносить? Мы оба знаем, что ты не отшельник. Не тот, кто обрек себя на покаяние и молитвы. И я уверена, что твое имя не Санди.

Молодец. Быстро разобралась.

– Я занимался производством. У меня была компания. Сделал ее акционерным обществом. Продал, когда акции стояли высоко. Получил неплохой доход. Теперь я ловлю рыбу.

Ей пришлось отпустить мою руку.

– И прячешься.

Я кивнул:

– Да, и это тоже.

– И как твое имя?

– Я бы предпочел его не называть.

– По крайней мере, ты честен.

– Я же сказал, что не стану вам лгать.

– Самое трудное – это заставить тебя говорить. – Она постучала ногтем по передним зубам.

Кейти рассматривала меня. Да-да, прохаживалась по мне взглядом вверх и вниз. Она сказала:

– Тебе трудно быть рядом со мной? Я хочу сказать… – Она пробежалась кончиками пальцев по изгибам своей фигуры.

Я покачал головой:

– Нет, не очень.

– Значит, если я буду загорать без купальника, ты не будешь против?

Я закусил нижнюю губу:

– Я, вероятно, буду ловить рыбу, пока вы будете это делать.