– Достаточно честно. – Между деревьями зашелестел бриз. Я не совсем уверен, почему я сказал следующие слова: – Я поеду.

– Правда?

– Да.

Кейти не знала, поцеловать меня, обнять или пожать руку, поэтому ничего этого она не сделала. Она смахнула слезы с лица и вытерла ладони об обрезанные джинсы.

– Что ж, спасибо тебе.

– Ты ведь понимаешь, что в авиакомпании никто не должен знать, кто ты такая?

– Они не узнают.

– Этого не должны знать и таможенники, которые будут проверять наши паспорта.

Она сделала эффектную паузу.

– Ты волнуйся только за себя, а я буду волноваться за себя.

– И ты уверена, что хочешь это сделать?

– Абсолютно.

– Лучше, чтобы это было так. Если ты думала, что раньше все было плохо, то, когда мир узнает наш маленький секрет…

Кейти, долго задерживавшая дыхание, с силой выдохнула.

– Я понимаю, чем рискую.

Если у меня и были какие-то иллюзии по поводу того, что я контролирую ситуацию, то теперь их не осталось. Я пустился в путь, но не видел дороги впереди. «Американские горки». У меня было несколько проблем, которые предстояло решить, но одна была самой неотложной. Я должен был найти свой паспорт и сделать так, чтобы я выглядел, как на фото. Я посмотрел мимо нее. В прошлое, на десять лет назад. И, возможно, цепляясь за край, заставляя мой голос дрогнуть, напомнили о себе гнев и боль, которые не смогли смыть ни время, ни океаны, ни закаты, ни приливы.

– Лучше, чтобы это так и было, потому что если ты не понимаешь, то очень скоро поймешь.

Кейти сказала, что, по ее мнению, мы уедем через неделю. Или через две. Учитывая неопределенность даты возвращения, я перегнал лодки зимовать в Чоколоски. Там у меня всего лишь старый док, где я поставил «Прочитанный роман» и поднял из воды «Джоди» на моторизованном подъемнике. Я оставил аккумуляторы заряжаться и заплатил несколько баксов пареньку по имени Ленни, который жил в трейлере в доках и готовил наживу для акул, чтобы он не позволял пеликанам гадить на мои лодки и смывал их помет, если такое случится. Он кивнул и взял деньги.

В гараже у меня стоял старый дизельный грузовичок «Додж». Я следил за его аккумулятором, но использовал машину только однажды, чтобы привезти «Джоди». Я поднял дверь гаража и вывел «Додж» наружу. Кейти и Стеди сели рядом со мной. Она смахнула пыль с приборной доски, отрегулировала термостат.

– Почему ты ездишь на дизеле?

– Мне нравится.

Она поправила решетку кондиционера.

– Значит, ты – один из этих парней.

– Что еще за порода?

Кейти возилась с термостатом, бормоча себе под нос:

– Холодно или нет, поди разберись.

Она повернулась ко мне:

– Такие парни компенсируют свои комплексы, покупая большой грузовик.

– А ты – одна из этих богатых актрис, которые компенсируют свое одиночество, покупая двадцать автомобилей?

Она положила ноги на торпеду, прижав колени к груди.

– Это нечестно.

– Неужели?

В отчаянии Кейти опустила ручку термостата до конца вниз.

– Семнадцать.

В кабине фургона можно было перевозить мясо.

– Семнадцать чего?

– Машин. – Она положила руку на колени и опустила на нее голову. – Ты все еще компенсируешь.

– Или я просто парень, которому нужно перевезти лодку, и без грузовика не обойтись.

Кейти покачала головой:

– Не-а. Это компенсация. Ты не смог поднять достаточно большую волну в жизни, когда вошел в нее, так что теперь поднимаешь ее грохотом двигателя, который не уступает трактору.

Она была права, поэтому я сказал:

– Держу пари, что у тебя «Порше», верно?

Она кивнула.

– Четыре штуки.

– И еще черный «Рейндж Ровер» наподобие тех, которые снимают в фильмах о Джеймсе Бонде.

– Два одинаковых.

– Почему два?

– Чтобы я могла водить один, пока другой стоит в мастерской. – Кейти снова потянулась к термостату. Я накрыл ее руку своей, останавливая.

– Помочь тебе отрегулировать температуру?

У Стеди тряслась голова: он смеялся про себя.

– Вы двое отлично поладите.

Кейти лишь пожала плечами, отмахиваясь от него, и сказала:

– Здесь то холодно, то жарко. Не знаю, в чем проблема, но ни в одной моей машине таких проблем нет.

– Что ж, если ты хотя бы на некоторое время оставишь ручку в покое, температура установится где-то между двумя крайностями.

Кейти повернула ручку, вернувшись к отметке «снег», и посмотрела в боковое окно.

– Ты правильно сказал.

– Что именно?

– Где-то между двумя крайностями.

* * *

Мы катили по Тамайами-Трейл с инеем на бровях. Недалеко от Долины акул Национального парка «Эверглейдс» Кейти повернула регулятор на отметку «пот», и мы вспотели. Возле мемориала жертвам катастрофы DC-9 в Эверглейдсе она опустила свое окно, а потом вернула регулятор к отметке «снег» возле Корал Гейблс. Когда мы свернули к Чудесной Миле, Стеди еле слышно пробормотал:

– Пожалуй, мне не было так холодно даже во время «Битвы за Выступ».

Еще несколько кварталов, и спокойная до этого Кейти завопила во всю мощь своих легких. Я подпрыгнул, ударил по тормозам, и мы со Стеди уставились на нее. Она тыкала пальцем вперед.

Там был «Старбакс».

Стеди попытался улыбнуться.

– Ты хочешь кофе?

Кейти кивнула.

Я свернул на парковку и обратился к зеркалу заднего вида.

– Ты могла бы просто попросить.

Она пробормотала «извини», потом повернулась ко мне:

– О’кей, именно этого я и хотела, и очень важно, как ты это сказал.

Я послушно кивнул, слушая вполуха.

Кейти продолжала:

– Я хочу тройное латте в высоком стакане, семь доз карамели, три дозы мокко, одна доза «Спленды», полпакетика «Нутрасвит», полдозы обычного эспрессо, полдозы кофе без кофеина, дополнительную порцию пены, пену перевернуть, и скажи им, чтобы пену не сожгли.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Мы говорим о кофе.

– Нет. Кофе я могу заказать, но это… Это совсем другое.

Я вышел из грузовика. Она закричала мне вслед: