Так что в школу она до недавних пор ходила как в тюрьму — а потом записалась в театральный кружок. И вот тогда стало легче.

Ася до последнего сомневалась, можно ли ей туда идти. Ну где она, а где театр? Но потом она рассудила, что роли бывают не только для тонких и воздушных актрис. В конце концов, кто-то должен играть чудовище или, например, полено… К тому же, в объявлении было написано, что занятия в студии помогают получить уверенность в себе, и Ася решила попробовать.

Театральную студию основал новый преподаватель русского языка и литературы. Тимур Никитич Левашников только в этом году закончил университет. Он сам, если честно, был больше похож на одиннадцатиклассника, чем на преподавателя: в свои двадцать четыре года Тимур Никитич не избавился ни от проблем с кожей, ни от юношеской пухлости щек. Хотя сам он был тощим, как палка, и каким-то немножко несуразным… Таким, что даже девчонки, которые расценивали влюбленность в преподавателей как хобби, обходили его стороной.

Но ему все это нисколько не мешало. Он оказался человеком деятельным, уроки вел вполне интересно, прогулы контролировал строго, да еще время на театральную студию нашел. Этим он быстро снискал любовь старших коллег… И не только их. Ася смотрела на него и видела, что некрасивый человек тоже может быть уверенным в себе, что и его слушаются, ценят… Она надеялась добиться чего-то подобного.

Желающих изучать театральное искусство оказалось не слишком много, но их хватало, а становилось больше. Старшие учителя думали, что причина тому — талант Тимура Никитича, и даже умилялись его достижениями. А потом грянул скандал.

Оказалось, что в своей студии Тимур Никитич ставил не «Ревизора» и даже, страшно сказать, не «Горе от ума». Он где-то выискивал современные пьесы, в которых говорилось про секс, наркотики, конфликты с родителями и самоубийства. Такие тексты, естественно, манили подростков, для которых всякие там Шекспиры с Островскими мало что значили.

Зато эти же тексты чуть не довели до инфаркта степенную пожилую директрису. Она вопила, что «такой гадости» в стенах «храма науки» быть не должно. Но и Тимур Никитич был не робкого десятка, он на той же громкости доказывал, что дети должны узнавать современную литературу, а цензура — это пагубное советское наследие, от которого надо бы избавляться.

В то время Ася всерьез опасалась, что Тимур Никитич вместо премии получит пинок под зад, потому что директриса не очень-то любит, когда на нее орут. Но все оказалось не так просто. С кружками и студиями в школе была беда, а театральная студия пользовалась популярностью, особенно после того, как Тимур Никитич получил славу борца с режимом. Старшеклассникам такое нравилось.

В итоге школа и опальный учитель пришли к компромиссу. Ему было дозволено ставить все, что душе угодно, но при этом он обязан был убирать из пьес самые скандальные сцены, не соответствовавшие возрасту учеников. Тимур Никитич дураком не был и быстро смекнул, что если гнуть палку и дальше, она сломается, а осколки прилетят ему же в лоб. Он пошел на мировую, и театральная студия прижилась в школьных стенах.

Асе там нравилось. Нет, сначала-то она смущалась, как смущалась всегда и везде. Но Тимур Никитич помог ей освоиться. Он строго наказывал всех, кто пытался над ней смеяться, и объяснял:

— Вы поймите: люди не должны быть одинаковыми. Какой это будет скучный мир! Хотите пялиться на клонов — включите «Звездные войны». А в театре нужны исполнители характерных ролей, они вдыхают в театр душу! Ася — настоящая жемчужина! Когда станете постарше, сами поймете, что да почему.

Жемчужиной Ася за свою жизнь еще не была, но эта роль ей нравилась, поэтому занятия в театральной студии она старалась не пропускать. Это сказалось на ее школьной жизни в целом: она стала чувствовать себя уверенней, она расслабилась, даже каким-то чудом приучила себя держать плечи гордо расправленными, а не прятать быстро увеличивающуюся грудь, которую она раньше про себя называла не иначе как «сиськи».

Словом, все было хорошо. Но недолго.

Она не заметила, когда начались перемены. Да что там говорить, она даже сейчас не была уверена, что эти перемены действительно есть! Просто в какой-то момент ей начало казаться, что Тимур Никитич проводит с ней слишком много времени. Гораздо больше, чем с остальными девочками. На общих занятиях он становился к ней поближе, когда объяснял ей что-то, касался при любом удобном случае. Да еще так странно касался! То по груди рукой скользнет, то приобнимет вроде как за талию, а на самом деле — ниже…

Это ей льстило, конечно. Ею еще ни один мужчина не интересовался, а уж взрослый — тем более! Означает ли это, что она не такая страшная, как привыкла считать?

Но это с одной стороны. С другой — Ася смутно догадывалась, что в подобном внимании нет на самом деле ничего лестного. Тимур Никитич старше ее, он учитель… Разве ему положено так ее касаться? Да и сами эти прикосновения, по правде говоря, не приносили ей никакого удовольствия, неловкость — да и только. Неужели он не понимает этого? Или она слишком бурно реагирует? Асе отчаянно не хотелось обидеть человека, который так ей помог, поэтому она решила не обращать на его странное поведение внимания. Она убедила себя, что даже если он действительно чего-то хочет от нее, он скоро поймет намек и отстанет.

Так что она все еще ходила в театральную студию, но уже с меньшим удовольствием. Ей отчаянно не хватало чувства легкости и свободы, которое когда-то дарили ей занятия. Ее не обрадовало даже то, что Тимур Никитич внезапно отдал ей главную роль в пьесе, которую они готовили к межшкольному фестивалю.

Пьеса была о том, как школьница влюбляется в отца своей подружки и борется с этой страстью. По задумке автора, ей полагалось еще и переспать со старшим мужчиной. Но Тимур Никитич клятвенно обещал школьному совету, что изменит концовку, все будет в рамках приличия. Ему дали добро.

Вот только пока он не спешил выполнять свое обещание, и спорные сцены оставались в тексте. Сегодня как раз предстояло репетировать одну из таких сцен, и Ася не выдержала:

— Зачем тратить на них время? Мы же все равно это вычеркнем! Или нет?

— Это для вашего общего развития, — снисходительно пояснил Тимур Никитич, словно не было в мире факта очевиднее. — Да, мы не будем играть их на сцене. Но они помогут вам понять своих персонажей, вжиться в их шкуру, почувствовать роль! Понятно?

Все согласно закивали, и у Аси не хватило духу сказать, что ей от этих сцен тошно. Пришлось вживаться в шкуру.

Она пообещала себе, что выдержит — и станет лучше. Она почувствует себя раскрепощенной и сексуальной, может, сумеет сравниться с Александрой хотя бы в своих мыслях! Главное — перетерпеть эти тупые сцены, побороть неловкость… Она справится!

Ей казалось, что хотя бы проблему она определила. Ася не ожидала, что после общей репетиции Тимур Никитич попросит ее задержаться.

— М-меня? — растерянно переспросила Ася.

— Тебя, конечно, нам нужно обсудить, как ты справляешься с ролью.