III Васильевича. Она мечтала о свободном Новгороде, о вече, и многие бояре и купцы соглашались, не зная, правда, как противостоять сильной Москве. Марфа наводила дипломатические мосты с Литвой, мечтала выйти замуж за знатного литовца, может быть, даже великокняжеских кровей, оторвать с помощью западного соседа Новгород от Москвы… Если вспомнить долгую историю этого города, то можно с уверенностью сказать, что ничего необычного Марфа не предлагала. Не один раз новгородцы шантажировали русских князей, вторгавшихся на территорию республики и пытавшихся починить ее, связями с иностранными державами.

Иван III Васильевич, зная о деятельности Борецкой, долгое время проявлял завидное хладнокровие. Новгородцы осмелели, «захватили многие доходы, земли и воды княжеские; взяли с жителей присягу только именем Новгорода; презирали Иоанновых наместников и послов; властью веча брали знатных людей под стражу на Городище, месте, не подлежащем управе; делали обиды москвитянам». Казалось, настала пора приструнить бояр. Но Иван III лишь сказал чиновнику Новгорода, явившемуся в Москву по своим делам: «Скажи новгородцам, моей отчизне, чтобы они, признав вину свою, исправились; в земли и воды мои не вступалися, имя мое держали честно и грозно по старине, исполняя обет крестный, если хотят от меня покровительства и милости; скажи, что терпению бывает конец и что мое не продолжится».

Чиновник передал сию речь согражданам. Они посмеялись над ними и над Иваном III и возгордились своей «победой». Великий князь поступил в данном случае как опытный боксер, вышедший на ринг с серьезным противником: он стал дразнить его, провоцировать на резкие движения, притворяться слабым, даже испуганным, ждать, когда раскроется противник, забудется на мгновение.

Новгородцы не ожидали подвоха. Марфа Борецкая по-бабьи уверовала в победу, отправила сыновей на вече. Подтолкнуло ее к этому еще и то, что народ не проявлял явных симпатий к ее планам, скорее наоборот, он оставался верен прорусским идеям. Марфа рассчитывала на вече. И расчет ее оправдался! Горластые сыновья, как и она, неплохие ораторы, осыпали словесной грязью Московского князя и московскую политику, говорили страстно, убедительно, закончив речь яростным призывом: «Не хотим Ивана! Да здравствует Казимир!» А им в ответ ответили быстро возбуждаемые голоса: «Да исчезнет Москва».

Кое-кто остался верен Москве, но сыновья Борецкой сработали прекрасно, подписав себе приговор. Вече решило отправить в Литву посольство и просить Казимира стать повелителем Господина Великого Новгорода. Повелителем Господина!

Иван III, готовясь к решительным действиям против сторонников Борецкой, собирая войска союзников, в том числе и Пскова, послал в город чиновника Ивана Федоровича Товаркова, и тот зачитал горожанам воззвание, мало чем отличающееся от того, что говорил недавно великий князь чиновнику.

Эту показную медлительность некоторые историки называют нерешительностью. Решительной была Марфа. Решительность ее и погубила.

Товарков, вернувший в Москву, заявил великому князю, что только «меч может смирить новгородцев», а Иван III все медлил, будто сомневался в успехе задуманного дела. Нет! Он не сомневался. Зная, что будет пролито много крови соотечественников, он хотел – и исторически это желание вполне оправдано! – поделить ответственность за кровь и беды со всеми, на кого опирался в своей политике: с матерью и митрополитом, братьями и архиепископами, князьями и боярами, воеводами и даже с простолюдинами. Он собрал Думу, доложил об измене новгородцев, услышал единогласное: «Возьми оружие в руки!» – и после этого медлить и дожидаться хорошей для войны погоды не стал. Иван III действовал в данный момент взвешенно и осторожно, но, взвесив все, собрав практически всех князей, даже Михаила Тверского, он послал Новгороду складную грамоту, объявил республике войну.

И огромная армия двинулась к Новгородской земле. Республиканцы такого оборота дела не ожидали. В Новгородской земле, где много озер, болот, рек и речушек, летом воевать сложно. Неожиданное наступление противника озадачило сторонников Марфы Борецкой и короля Казимира. Войско Ивана III шло по новгородской земле несколькими колоннами. Псковская дружина захватила Вышгород. Даниил Холмский взял и сжег Русу.

Новгородцы заговорили о мире или хотя бы о перемирии. Но Марфа убедила сограждан, что нерешительного Ивана можно победить. Война продолжалась. Холмский разгромил под Коростыней, между Ильменем и Русою, внезапно напавшее на него войско новгородцев, состоявшее из ремесленного люда. Много ополченцев попало в плен. Победители, зверея от удачи, отрезали несчастным носы и губы и отправили их в Новгород.

Иван III приказал Холмскому подойти к Шелони, и 14 июля здесь состоялась решительная битва. С криком «Москва» бросились в бой воины великого князя. Они выиграли сражение, беспощадно расправились с побежденными.

Дружина Холмского и Верейского несколько дней грабила новгородскую землю, Иван III распоряжался судьбой пленников: кому-то из них, в том числе и сыну Борецкой Дмитрию, отрубили головы, кого-то посадили в темницы, кого-то отпустили в Новгород.

В те же дни Московское войско овладело Двинской землей, жители которой присягнули Ивану III. Одержанная в войне против Новгорода победа не вскружила великому князю голову. Договор, отраженный в нескольких грамотах, не соответствовал военным успехам Москвы. Иван III не упомянул в нем ни словом Марфу Борецкую, как бы простив слабой женщине ее проступок. Но в этом рыцарстве таилось нечто большее, чем мягкотелость сына Василия Темного: его уверенность в том, что дни новгородской вольницы сочтены, что сила Москвы уже неодолима.

Похоже, что ни Марфа Борецкая, ни ее сторонники не чувствовали великой угрозы со стороны Москвы и мудрейшего политика – Ивана III Васильевича.

В 1475 году он начал новый, на этот раз мирный поход на Новгород. Великий князь, а по сути уже царь всея Руси, воспользовался древним правом княжеского суда, прибыл в город, объявил о цели приезда, и к нему тут же потянулись жалобщики, которые, как этого и стоило ожидать, предъявили обвинения на тех, кто являлся организатором прошлой кровавой смуты. В суде участвовали посадники, представлявшие народ Господина Великого Новгорода, но рядил суд великий князь. Он вынес строгий приговор. Шесть человек были арестованы и вскоре отправлены в Муром и Коломну, в темницы. Все попытки смягчить приговор грозного повелителя успехом не увенчались. Других обвиненных Иван III отпустил на поруки, взяв с них в пользу истцов, в государственную казну по полторы тысячи рублей.

Затем Иван III попировал, не отказываясь от многочисленных подношений, и вернулся в Москву. Вслед за ним явились послы из Новгорода с богатыми подарками и просьбой смягчить приговор. Иван подарки принял, просьбу не выполнил. В Москву, нарушая древний закон о том, что все суды новгородцев должны происходить в городе, стали прибывать другие истцы. Иван III выслушивал их и отправлял своих московских слуг за ответчиками, что являлось грубейшим нарушением прав Господина Великого Новгорода.

И город взбунтовался.